это все, о чем я могу думать в такой откровенный момент.
Даже когда ладони жадно сжимают грудь. Выбивают тихий стон. Ползут за спину, а пальцы ложатся на застежку лифчика. Тянут грубо. Рвут. Ломают.
Так его! Снять и выбросить. Сжечь!
Чтобы больше не позорил меня перед… мужем?
Помогите, нам же разводиться!
Почему тогда требовательные мужские губы так упорно ищут мои, накрывают и завоевывают. Почему я открываю ротик навстречу, терплю пошлый язык, блуждающий внутри. Да я Павлику ничего подобного не позволяла! Слюняво и противно!
Фу!
Но не сейчас. Мне холодно и жарко одновременно. Я таю и мерзну. Умираю и возрождаюсь из пены морской.
Упираюсь руками в мощный торс, чтобы потрогать это произведение искусства. Но вместо кубиков пресса ощущаю что-то мягкое под ладонями. Толкаю, хочу рассмотреть, что не так, но проваливаюсь…
В перьевую подушку? Не в силах держать себя, падаю в нее лицом.
Промычав что-то нечленораздельное спросонья, приподнимаюсь на локтях нехотя и оглядываюсь по сторонам. Изучаю комнату, но не узнаю обстановку.
– Стася, ты где? – зову хрипло. В горле пересохло так, будто я и правда целовалась всю ночь.
С Альбертом?
Приснится же такое! Давно меня кошмары не мучили!
Да, плохой сон. Очень! От хорошего не должно так гореть внизу живота. Не должно тело быть таким ватным. А кожа не должна покалывать, словно ее касались в реальности.
Медленно восстанавливаю в голове события последнего дня. И округляю глаза, всматриваясь в сумрак.
– Да что я дрыхну! – подскакиваю испуганно. – Собираться надо.
Бросаю сонный взгляд в окно. Но тьма, звездное небо и полумесяц не могут подсказать мне, который час.
– Время попасться в лапы бандюгану! – ругаю сама себя. – Если немедленно не ускользну из заточения.
Делаю рывок вбок, чтобы спустить ноги с матраса, – и, оказавшись внезапно на самом краю постели, лечу на пол. Машинально пытаюсь схватиться хоть за что-то, но успеваю зацепить лишь лампу. Вырываю ее вместе с вилкой и, кажется, розеткой. Падаем «вдвоем». И я не уверена, кто из нас издает больше грохота.
– Тш-ш-ш! – шикаю на разбитую лампу. И понимаю, какая же я идиотка.
Сгребаю ее остатки под кровать. Встав, ногой деревянную основу толкаю, чтобы утром внимания не привлекала.
Основной свет включать не собираюсь. Да и пока найду, где, точно убьюсь.
Наощупь ищу свой рюкзак, запихиваю туда скромные наряды, что превратятся в лохмотья, если я еще хоть один час лишний проведу в этом доме. На себя натягиваю мятое фисташковое платье. Не желаю думать даже, на что оно похоже. Но хотя бы высохло после вчерашнего завтрака у Стаси.
Подумав, ищу во внутреннем кармане паспорт, проверяю, чтобы на месте был.
Слышу шаги за дверью. Дергаю за собачку замка, тяну порывисто. И молния
