style="font-size:15px;"> – А кто врач?
– Генрих Владимирович.
– Ну и чего ты ревешь? У него такие руки золотые. Он все сделает хорошо, даже не переживай. Он только в палату зайдет, как ясное солнышко пришло. Все будет хорошо.
Я смотрела на нее и с трудом, но во мне поселился маленький огонек надежды, а вдруг все и правда будет хорошо.
Женщина ушла, и я осталась одна. Изредка заходили медсестры, но я почти не замечала этого.
Ночью было особенно тоскливо, одиноко и при этом не проходила боль, от которой хотелось лезть на стены и выть.
Я не хотела сообщать маме о том, что я в больнице, у нее больное сердце, а со мной все будет хорошо.
Мои подруги после учебы разъехались, одна уехала домой в Заринск, другая вышла замуж и отправилась в Новосибирск. Сойтись с новыми я еще не успела. Если бы Денни был здесь или Тай. Я часто их вспоминала и очень скучала по ним и бабушке, по нашей лесной избушке, вспоминала наши посиделки у костра, неразлучных друзей Алекса и Влада, я даже по ворчливому Глену соскучилась, надо же такому быть.
Мимо открытой двери по коридору прошла санитарка, очень похожая на бабушку Лизу. Я выглянула в коридор, но там уже никого не было. « Наверно, показалось, » – подумала я.
На следующий день мне совсем стало плохо, дежурный врач наблюдал, до понедельника оставалось еще два дня.
К вечеру в палату вошел Генрих Владимирович. Он улетал в район по санавиации и только что вернулся, его вызвал дежурный нейрохирург.
– Как дела? – спросил он.
Сил отвечать не было.
– Покажи язык.
Все, что я помню после – это как мне ставят внутривенно лекарство, я даже не спрашиваю что это, хотя всегда это делала раньше.
***
Во время операции произошла остановка сердца, наступила клиническая смерть. Облаченные в белое, с лицами закрытыми масками, врачи и медсестры быстро, словно рубили что-то твердое, перекидывались словами между собой:
– Рефлексы отсутствуют, давление сорок на ноль.
– Клиническая смерть.
– Адреналин…
– Пульса нет…
Темнота. Меня окружает темнота. Ничего нет. И никого. Пусто, холодно и темно. Нет запахов. Совсем ничего.
– Разряд… – раздается чей-то голос.
В какой-то момент я начинаю слышать все, что происходит в операционной, хотя не должна. Толчок. «Эй, товарищи доктора, мне больно, » – силюсь сказать, но не могу, мое тело меня не слушается, а во рту трахеостомическая трубка.
– Еще разряд, – звучит тот же резкий голос. Снова толчок. «Нет, так не пойдет, » – думаю я и…
Раздался дикий грохот прямо надо мной. Сквозь закрытые веки резко возник свет. Он появлялся и исчезал несколько раз.
– Электричество отключили из-за грозы! – раздался крик, и наступила темнота. Хотя… Я что-то вижу. Море. Это точно море. И тут я понимаю, как сильно скучала по нему.
Глава 3 Встреча с бабушкой
