про него. Да, каланчу эту тоже гнобили, но он не упускал возможности самому поизмываться хоть над кем-нибудь, получая одобрение.
Миша оказался перед очередным сложным выбором: либо развернуться и снова получить, либо сказать, что его не пускают. И опять получить.
– Я не могу там, – выдавил он из себя, чувствуя, как заболел живот. – Пожалуйста, дайте…
– Ты глухой, что ли?! – рявкнула «техничка». – Сколько можно?! А ну, пошёл отсюда! Щас директоршу позову, будешь знать!
Мальчик испугался. Вернее, сначала его пронзила обида – такая, что из него полез вопль горечи, грозивший разодрать глотку. А вот потом он испугался и пошёл обратно – медленно, ничего не видя из-за пелены слёз. Встретили его, разумеется, гоготом.
– Держи, урод, – сказал Треугольник в своём чёрном блестящем спортивном костюме и плюнул на Мишу. Взял и плюнул.
– Держи, урод, – повторила шатенка и тоже плюнула.
Больнее всего было осознавать, что сраная поломойка всё это видела. И не только она. Может, она даже ухмылялась, когда кто-то в него плевал или ставил подножку, или толкал в спину, или сбрасывал его куртку с вешалки на пол.
Миша заревел в голос, прижимая к себе рюкзак и сменку. Сил сопротивляться не было, поэтому он просто вжался в стену и стоял.
– Здравствуйте, Валерия Дмитриевна! – крикнул толстяк. И все тоже стали здороваться.
Мише было стыдно, он понимал, как выглядит, и чувствовал, что краснеет. Хоть он ещё и не видел лица физручки, но знал, что сейчас она посмотрит на него с отвращением, закатит глаза, недовольно запыхтит…
– Стройся, – проскрежетала она устало. – Сегодня у нас нормативы.
Странно, но она как будто ничего и никого не замечала. И не стала требовать у Миши Новикова, чтобы тот быстрее переоделся, а они его подождут… Нет, она пошла отмыкать спортзал, и повела строем всех туда, а сам же мальчик торопливо пошёл переодеваться.
Урок прошёл обычно. Его особо не материли и не пинали, были заняты кривозубым -он запнулся о собственные шнурки, чем и заслужил порцию насмешек. Миша особо не радовался, но в то же время и был рад, что от него хоть на немного, да отстали.
Когда урок закончился, он не побежал вместе со всеми в столовую, да и в раздевалку тоже не побежал, а встал у подоконника, ожидая, когда же все выйдут. Девочки, проходя мимо него, хихикали, мальчики – хмыкали. Казалось, пока жить можно. Через некоторое время поток проходящих мимо стал редеть, и Миша пошёл в раздевалку.
«Ага», – подумал мальчик и снова оказался на грани истошного плача. Его рюкзак валялся на полу, как и один ботинок. Второго, конечно, не было. Звенящая безысходность стала душить его, снова застилая слезной пеленой глаза. Он бросился к рюкзаку – расстёгнут. Стал рыться и наткнулся на что-то вроде комков земли…
Дверь в раздевалку открылась, отчего Миша чуть не подпрыгнул.
– Желток, – позвал его толстый.
Миша
