онной платформе. Поезд только что отошел, и я видела, как он ползет темной змеей посреди зеленой долины.
Я посмотрела на Стэнли.
Он стоял рядом и держал в руках наши чемоданы. Стэнли – сезонный рабочий на ферме моего дедушки.
– В толковом словаре напечатано, кто такой Марк, – объявила я. – На букву «т». Тормоз.
Стэнли улыбнулся.
– Люблю словари, – сказал он. – Бывает, часами их читаю.
– Марк, шевелись! – крикнула я, но брат даже не ускорил шаг: он явно наслаждался жизнью.
Я откинула назад свои длинные волосы и опять посмотрела на Стэнли. Мы с Марком не были на ферме целый год, но Стэнли совсем не изменился. По-прежнему очень худой. «Как макаронина», – так наша бабушка говорит. Из-за этого комбинезон висит на нем мешком, как будто тот на пять размеров больше, чем нужно.
Думаю, Стэнли лет сорок. А может, сорок пять. Он всегда коротко подстрижен и гладко выбрит, уши большие и ярко-красные – торчком. А еще у него огромные карие глаза. По-моему, такие бывают у щенков.
«Стэнли не слишком-то расторопный работник и никогда не выкладывается на все сто», – так говорит дедушка Курт.
Но нам с Марком он нравится. У него юмор оригинальный. А еще он добрый, и с ним всегда интересно.
– Отлично выглядишь, Джоди, – заметил Стэнли. Щеки его в ту минуту были такими же красными, как и уши. – Сколько тебе сейчас лет?
– Двенадцать, – ответила я. – А Марку одиннадцать.
Стэнли ненадолго задумался, потом сказал:
– Значит, вместе вам двадцать три.
Это он так шутит. Мы оба рассмеялись. Вообще совершенно невозможно угадать, что Стэнли придет в голову.
– Я, кажется, во что-то гадкое вляпался, – сообщил догнавший нас Марк.
Вот что скажет брат, я всегда знаю заранее. Он выучил всего три слова – «классный», «скучный» и «гадкий». Другие он не употребляет.
На прошлый день рождения я решила подшутить над ним и подарила ему словарь. Знаете, что он мне сказал? «Какая же ты скучная. И подарок твой гадкий».
Мы с ним прошли вслед за Стэнли к старенькому красному грузовичку. По пути Марк еле волочил ноги. Один раз он даже обратился ко мне:
– Эй, может, понесешь мой рюкзак?
– Ни за что! – отозвалась я. – Сам неси.
В рюкзаке у него штук тридцать кассет, примерно столько же комиксов и не меньше полусотни картриджей с видеоиграми. Я-то знаю, что он намерен весь месяц валяться в гамаке на заднем дворе и слушать музыку, да еще время от времени играть в видеоигры. Поэтому… ни за что.
Папа с мамой утверждают, что я обязана следить, чтобы Марку на ферме было хорошо.
Мы с ним весь год просидели в городской квартире в четырех стенах, поэтому родители отправили нас к дедушке Курту и бабушке Мириам, чтобы мы хоть месяц подышали воздухом.
Возле машины мы остановились, и Стэнли принялся шарить по карманам в поисках ключей.
– Сегодня будет жарко, – заметил он, – если только не станет прохладнее.
Типичный для Стэнли прогноз погоды.
Я окинула взглядом зеленое, усыпанное тысячами крошечных грибов-дождевиков поле.
Зрелище изумительное!
А затем я, разумеется, чихнула.
Я люблю ездить на ферму дедушки. Да только вот незадача: у меня аллергия на все, что тут есть. Поэтому мама дала мне с собой лекарство и кучу носовых платков.
– Будь здорова, – произнес Стэнли и забросил наши чемоданы в кузов.
Марк кинул туда свой рюкзак.
– Можно я поеду сзади? – спросил он. Ему нравится лежать в кузове грузовика, таращиться в небо и подпрыгивать на ухабах.
Стэнли отвратительно водит. Он не умеет вовремя сбрасывать скорость, оттого машину всегда заносит на поворотах, а на рытвинах здорово подбрасывает.
Марк забрался в кузов и растянулся около чемоданов. Я села в кабину рядом со Стэнли.
Через несколько минут мы уже тряслись на узкой петляющей дороге, которая ведет к ферме.
Сквозь пыльное стекло я разглядывала луга и дома по сторонам. Зеленый веселый пейзаж.
Стэнли судорожно вцепился в руль. Он сидел в напряженной позе, наклонившись вперед, и не мигая смотрел на дорогу.
– Мистер Мортимер больше не занимается хозяйством, – сообщил он мне и указал рукой на большой дом, белевший на крутом холме.
– Почему? – полюбопытствовала
