мой! Говори потише. Но я и не думала… и не думала о…
– О самоубийстве. Можешь смело называть вещи своими именами.
– Как бы там ни было, я о нем не думала.
– В отличие от меня.
– Я совсем не то имела в виду.
– Ты забралась на колокольню и не знала, как вернуться и что вообще делать. Ты потеряла последнюю надежду. И вот тогда, как доблестный рыцарь, я спас тебе жизнь. Между прочим, без косметики ты выглядишь по-другому. Не плохо, но по-другому. Может быть, даже лучше. Так что же случилось с твоим сайтом? А ты всегда хотела стать писательницей? Расскажи мне немного о себе, Вайолет Марки.
Она отвечает, как робот:
– Да сказать особенно нечего. Наверное. Нечего сказать.
– Начнем с Калифорнии. Для тебя, наверное, тут все по-другому. Тебе здесь нравится?
– Что мне должно нравиться?
– Бартлетт.
– Нормальный город.
– А соседи?
– Тоже нормальные.
– Ну, это не слова человека, который только что был на грани смерти и теперь снова вернулся к жизни. Ты должна ощущать себя на вершине нашего затраханного мира. Я живу. И ты живешь. Мало того, сейчас ты здесь со мной. Я знаю, по крайней мере, одну девчонку, которая бы с радостью поменялась с тобой местами.
Она издает звук разочарования «Фр-р-р-р» (который, как ни странно, воодушевляет меня) и тут же добавляет:
– Что тебе нужно?
Я останавливаюсь возле фонаря. Очарование и мой бешеный темп исчезают одновременно.
– Мне нужно узнать, почему ты там оказалась. И еще я должен убедиться в том, что сейчас с тобой все в порядке.
– Если я тебе расскажу, ты уедешь домой?
– Да.
– И больше эту тему никогда не будешь поднимать?
– Все зависит от твоего ответа.
Она вздыхает и идет вперед. Некоторое время она молчит, поэтому я тоже не произношу ни слова, жду, что она начнет выговариваться. Единственным звуком сейчас остается чей-то включенный телевизор, да еще издалека доносятся звуки вечеринки.
Мы проходим пару кварталов, и тогда я сам завожу беседу:
– Все, что ты мне поведаешь, останется строго между нами. Может быть, ты еще не заметила, но про меня нельзя сказать, что я окружен друзьями. Даже будь так, все равно это не имело бы никакого значения. У этих болванов и без того хватает тем для сплетен.
Она набирает в грудь побольше воздуха:
– Когда я шла на колокольню, я ни о чем не думала. Больше походило на то, что мои ноги сами шагали куда-то, и я послушно следовала за ними туда, куда они меня вели. Раньше я ничего подобного не совершала. Хочу сказать, что там была не я. А потом я словно очнулась и увидела, что стою на том самом выступе. Я не понимала, что нужно делать, вот и начала паниковать.
– Ты о случившемся кому-нибудь рассказывала?
– Нет. – Она снова останавливается, и мне так хочется дотронуться до
