у родных речек…
И вдруг стало тихо, не доиграли баяны.
Вот уж год стоит над советской землей суровая, без улыбки тишина.
4
Вавилов пошел в правление колхоза. По дороге он опять увидел Наталью Дегтяреву.
Обычно она смотрела на Вавилова угрюмо, с упреком – у нее на войне были и муж и сыновья. Но сейчас, по тому, как она поглядела на него внимательно и жалостливо, Вавилов понял: Дегтярева уже знает, что и к нему пришла повестка.
– Идешь, Петр Семенович? – спросила она. – Марья-то еще не знает?
– Узнает, – ответил он.
– Ой, узнает, узнает, – сказала Наталья и пошла от ворот в избу.
В правлении председателя не оказалось: уехал на два дня в район.
Вавилов сдал однорукому счетоводу Шепунову колхозные деньги, полученные им накануне в районной конторе Госбанка, получил расписку, сложил вчетверо и положил в карман.
– Ну все, до копеечки, – сказал он, – перед колхозом я не виноват ни в чем.
Шепунов, позванивая медалью «За боевые заслуги» о металлическую пуговицу на гимнастерке, подвинул в сторону Вавилова лежавшую на столе районную газету и спросил:
– Читал, товарищ Вавилов, «В последний час»? От Советского Информбюро?
– Нет, – ответил Вавилов.
Шепунов стал читать:
– «Двадцатого мая наши войска, перейдя в наступление на Харьковском направлении, прорвали оборону немецких войск и, отразив контратаки крупных танковых соединений и мотопехоты, продвигаются на запад. – Он поднял палец, подмигнул Вавилову: —…продвинулись на глубину двадцать – шестьдесят километров и освободили свыше трехсот населенных пунктов…» Вот и пишут: «Захвачено орудий триста шестьдесят пять, танков двадцать пять, а патронов около миллиона штук…»
Он посмотрел на Вавилова с дружелюбием старого солдата к новичку и спросил:
– Понял теперь?
Вавилов показал ему повестку из военкомата.
– Понял, отчего ж я не понял… Я и другое понял: это пока так, только начало, а к самому делу как раз и я поспею, – и он разгладил повестку на ладони.
– Может, передать что-нибудь Ивану Михайловичу? – спросил счетовод.
– Что ж ему передавать, он и сам все знает.
Они заговорили о колхозных делах, и Вавилов, забыв о том, что председатель «сам все знает», стал наказывать Шепунову:
– Ты передай Ивану Михайловичу: доски, что я с лесопильного завода привез, пусть на ремонт не пускает. Так и скажи. Потом насчет мешков наших, что в районе остались. Надо человека послать, а то пропадут либо заменят их нам. Потом насчет оформления ссуды… так и скажи – Вавилов передал…
Он не любил председателя. Тот гнул свой личный интерес во всех делах, отошел от земли, хитрил. Он составлял отчеты, по которым получалось перевыполнение плана, а все знали,
