в «Политкнигу».
Люда осталась ждать на улице. Пошёл дождь.
Бабушка взяла кому-то три книжки, среди которых были «Двенадцать стульев» в мягкой зелёной обложке.
Этим летом Люда прочла и «Стулья», и «Золотого телёнка». Но многие главы она пропустила, «Союз меча и орала», какую-то «допровскую корзинку», организацию предприятия «Рога и копыта». И очень не понравилось ей агрессивное безбожие Остапа Бендера (схватка с ксёндзами): в позднем СССР шло и духовное возрождение, возвращение к истокам.
«Золотой телёнок» вообще повлиял на неё как-то плохо. Люда тоже решила стать «подпольным миллионером», и стала копить деньги, которые давали ей родители, – одно-, двух-, трёхкопеечные монетки, пятаки, гривенники, пятнадцати- и двадцатикопеечные. Были у неё и полтинники, и юбилейные рубли.
– Ты просто опоздала родиться, – вздыхала бабушка. – Раньше много этих рублей выпускали. К 20-летию Победы, на столетие Ленина, к Олимпиаде… Терешкова когда полетела…
Но Люда не хотела рождаться раньше и быть старухой.
Весной бабушка рассказывала, как слушала радиопередачу про «первого советского миллионера».
«Ему всего двадцать пять лет! – возмущалась она. – Когда он успел заработать такие деньги?!»
Люда подумала: двадцать пять лет, уже дед древний!
Мама неожиданно стала заступаться:
«Может, он уже доктор наук, и ему дали деньги за какое-то открытие! Почему вы все … человека, который что-то умеет!»
Но это был не доктор наук, придумавший лекарство от рака или СПИДа, а ещё молодой Герман Стерлигов, один из соучредителей первой в СССР «товарной биржи» строительных материалов «Алиса», и председатель РКММ – Российского клуба молодых миллионеров, зарегистрированном 3 апреля 1991 года Октябрьским райисполкомом.
Эту информацию Люда как-то пропустила мимо ушей, и Стерлигов не стал для неё идеалом.
Наступил вечер и вернулась с работы мама. Павлика дома не было, – он где-то пил. Заставить его приходить домой вовремя было совершенно невозможно. «Я – мужик! – говорил он. – Со мною ничего не может случиться».
Когда он задерживался до глубокой ночи, мама выходила высматривать его на улицу, как будто могла видеть сквозь дома на километры.
Мама включила телевизор. Да, в Москву и вправду пришли танки. В 16.00 в столице ввели чрезвычайное положение. Всё стало удивительным, какой-то поп поздравлял всех с Яблочным Спасом; Люда знала, что есть такой праздник.
Горбачёва замещал ГКЧП – Государственный комитет по чрезвычайному положению, вице-президент СССР Геннадий Янаев, тоже в очках. Как раз показывали его конференцию в пресс-центре МИД.
– Смотри, Янаев с платочком, сморкается, – ехидно сказала мама. – Наверное, пока по баррикадам сегодня бегал, простудился!
Мама выключила телевизор, – берегла, боялась, что опять сломается. А вскоре пришёл и в дупель пьяный Павлик.
