ей двери, втыкаю ключ в замок, и в этот момент ребёночек произносит:
– Всё!
– Что всё? – оказалась я абсолютно не в теме.
– Что – что! Уссался! – обижено произнёс малыш. И деловито добавил: "С каждым может случиться".
Кто мог ожидать от шестилетнего шпингалета такой здоровой моментальной самотерапии? Даже интересно, этот юный Фрейд сам до такого дорос, или его мамашка- психолог на путь наставляла.
Ну, я очень этому событию удивилась, тем более что если где что не складывается, то всё на свой счёт тяну, типа всегда во всём не без моей вины. Характер такой от природы тягучий. Что тут уже поделаешь? Надо и себе отбрасывающее упражнение придумать.
Вот и теперь: мы спокойно шли, он ничего о своих неотложных потребностях не озвучивал, углов и деревьев по пути следования – предостаточно. Ладно! Как получилось – так получилось. В конце концов – действительно, с каждым может случиться. Но малыш мне- старой перед тем как в ванну побежать переодеваться, пальчиком "ну-ну" сделал:
– Говорил же тебе: быстрее идём.
Когда говорил? Сколько раз? Что-то ничего такого не припоминалось… И почему бы перед выходом со школы не пойти поссать? Чисто как вариант, к примеру. Шли-то мы неполных минут пятнадцать. Значит, градус проблемки-то изначально на выходе присутствовал. Ну, не буду углубляться. Было и было.
И разбавлю кстати наукой – недавно читала выводы исследования о предусмотрительности. Так там прямо сказано, что мужики всегда до последнего всё затягивают. Со стороны это особенно видно когда они с канистрочками вдоль трасс за бензинчиком бегают. Это по сути тот же случай – трошки не вписались в расстояние/ время.
В целом безусловно всякое разное может случаться с каждым. И перед вами, дорогие мои терпеливые читатели – несколько правдивых историй, во всяком случае я их так расслышала.
Ты не Гоголь, ты не Чехов…
Я не умею рисовать. Умела бы – несомненно сидела бы молча да рисовала, а так – пишу.
Одна знакомая на мой окутанный черным юмором рассказ "Гоголевщина" известила, что до Гоголя мне далеко. Но поскольку она же уже направляла мне сообщения, что далеко мне и до Чехова, и в целом (тут дословно): "Не верьте тем, кто хныкал и пищал, расчётливо в доверие ваше вкрадываясь, сомнительна скрываемая радость и подозрительна болтливая печаль. Гаянэ! У Вас русский язык хромает. И ещё пытаетесь что-то писать. Хотя, что тут странного теперь. Мир перевернулся, дальше сплошной мат."
А я из тех, кто просто так мимо таблички: "С этого моста прыгать нельзя" не проходит. Поэтому, как следует поварив пару-тройку дней про Гоголя и Чехова, я взялась за клавиатуру.
**** Крик ****
Очередной раз сменила место жительства. Соседей тут я никого не знаю, с местностью не знакома. И иногда мне кажется, что мне слышатся какие-то крики и вопли. Может они действительно только мне слышатся, а может и доносятся откуда-то. Даже спросить не у кого. На этот случай хорошо иметь собаку, она верный индикатор действительно присутствующих колебаний в атмосфере. Но собаки у меня уже нет.
Вот и сейчас я была в наушниках и вдруг как будто ролик в какой-то закладке включился и уже несколько минут транслирует итальянские страсти. Проверила: на компьютере все выключено. Сняла наушники – звук не уходил.
Действительно откуда-то из за окна летний ветер вместе с тяжёлым перенасыщенным к дождю воздухом доносил отдалённый женский голос в формате драматического монолога. Её крик не однотонно усиливался, как если бы она от кабана к ближайшему столбу летела, или медведь уж склонился над головой и густо дыхнул падалью. А был этот крик хоть и истошный, но с довольно широкой амплитудой колоратурно переливающихся интонаций, с четырехоктавным подвыванием, и с перкуссией на невидимых инструментах – причитаниями и всхлипываниями. То есть доносился впечатляющий полифонический рассказ за всю чью-то жизнь неудавшуюся, возможно, что тенденциозно – пристрастно к грозе поданный, а там – кто его знает.
Пусть я малознакома с польским языком, слов было всё равно не разобрать, но они и не были нужны, за них барабанили интонации.
Иногда звук захлёбывался, видимо – по техническим причинам не безграничных возможностей дыхательных органов, а моментами срываясь на "петуха" подвывал особо высоко, возможно от накативших новых детальных подробностей, но потом возвращался к установленному уровню речитатива.
А местами голос выходил в хрипящие свисты помешанного с отвагой ужаса загнанного к обрыву зверя, когда неизвестно куда он бросится, но точно не сдастся. Скорее всего этому способствовал невидимый мне зритель, периодически пытавшийся подавить источник монолога. Очевидно он действовал волнообразно: с новыми вспышками ярости шёл в очередную безуспешную атаку через промежутки оглушенного отупления.
Закрывать
