сыновей. Удивительно, что нам с Джеффом удалось простить его.
– Ты еще не знаешь, позволит ли твое расписание поехать с Грейс в Париж этим летом? – спрашивает он, когда мы огибаем угол дома, направляясь к широкому крыльцу.
– Все зависит от того, как команда покажет себя в плей-оффах. Было бы заманчиво провести два месяца в Париже. Но это значит, что я не буду играть в послесезонный период, а это отстой.
Тим смеется.
– Вот видишь, если бы ты играл в футбол, сезон закончился бы в феврале, и ты бы смог поехать…
– В один прекрасный день, сэр, я привяжу вас к стулу и заставлю смотреть хоккейные матчи, пока у вас не останется выбора, кроме как полюбить этот вид спорта.
– Все равно не сработает, – весело отвечает он.
Я ухмыляюсь.
– Вы должны больше верить в мои способности к пыткам.
В тот момент, когда мы подходим к ступеням крыльца, у обочины перед домом останавливается большой коричневый фургон. На секунду я чувствую замешательство, думая, что это мама и Дэвид, пока не замечаю логотип сервиса доставки.
– Они все еще занимаются доставкой? – удивляется Тим. – В шесть часов вечера накануне Рождества? Вот бедолаги.
И правда. Курьер выглядит измотанным и замученным, когда бежит по тропинке к нам. В одной руке у него картонная коробка, в другой – массивный телефон.
– Привет, народ, – говорит он, когда добегает до нас. – Счастливых праздников, извиняюсь, что беспокою. Вы – моя последняя доставка на сегодня… это для Грейс Айверс?
– С праздником, – говорит Тим. – Это моя дочь. Она внутри, но я могу позвать, если нужна ее роспись.
– Не стоит. Сойдет подпись любого члена семьи. – Он передает Тиму телефон и пластиковую ручку. После того как отец Грейс ставит свою подпись, курьер прощается с нами и спешит обратно к своему грузовику. Без сомнения, жаждет добраться домой и увидеть семью.
– От кого это? – спрашиваю я.
Тим проверяет обратный адрес.
– Без имени. Указан только почтовый ящик в Бостоне.
Пакет – примерно два на два фута, и когда Тим передает его мне, я замечаю, что он не очень тяжелый. Я щурюсь.
– Что, если это бомба?
– Она взорвется, мы умрем, и атомы, из которых мы состоим, найдут себе новое применение где-нибудь во вселенной.
– И с Рождеством нас всех! – говорю я с преувеличенной праздничной жизнерадостностью, прежде чем закатить глаза. – Вы – настоящий зануда, сэр, вы это знаете?
– Что это такое? – требовательно спрашивает Грейс, когда мы входим в гостиную большого викторианского дома.
– Без понятия. Только доставили. – Я протягиваю коробку. – Это тебе.
Грейс мило прикусывает губу, как делает всякий раз, когда думает. Ее взгляд перемещается к красиво украшенной елке и груде идеально
