свинья храпит, распластавшись в грязи, и не замечает людей, которым приходится через нее переступать. Я знаю, что это та же самая, поскольку кружевной лифчик валяется возле нее, как приз. Существо, напоминающее енота, задрав хвост трубой, издает громкий, агрессивный писк. Оно старательно подкапывается под дверь одной из построек. А еще надо всем этим нависают джунгли, исключая любое подобие света и пространства. Я ведь не так далеко от дороги. Там небо уже начинало краснеть, а здесь его даже не видно. Воздух темный, закатный, как будто, если я проведу рукой, он сдвинется, словно дым.
– Я… эмм… – мямлю я.
Сэмми приподнимает брови. Она иностранка, как и я. Американка, кажется. Примерно моего возраста. Низкая и плотноватая. Наверное, красивая. Трудно сказать. Грязь повсюду: запеклась в густых волосах, присохла к одежде, к коже. На поясе висит ржавое, жуткого вида мачете. Она стирает со лба пот прелым, влажным рукавом и смеется. Смех как у маньяка. Он отражается от деревьев, и Сэмми кажется крупнее, чем на самом деле.
– Ты не волнуйся, – говорит она.
– Я не волнуюсь, – быстро отвечаю я. Но это вранье. На самом деле очень волнуюсь.
– У тебя есть налобный фонарик? – бросает она через плечо и идет прочь, поманив меня за собой. – У нас нет электричества и горячей воды.
Я лихорадочно пытаюсь сообразить, как люди вообще живут без этого?
Две обезьяны висят на ее шее и подозрительно меня разглядывают.
– Будешь спать в «Ла-Пасе», – сообщает Саманта и помогает мне снять с плеч рюкзак у входа в здание, которое, наверное, когда-то было белым.
В здание ведут четыре двери, с которых облезает старая зеленая краска. На каждой табличка. «САНТА-КРУС». «ЛА-ПАС». «БЕНИ». «ПОТОСИ».
– «Ла-Пас» – хорошая комната, – продолжает она, пока я пытаюсь нарыть в рюкзаке фонарь. – Там сейчас всего три человека. Душ, – указывает на деревянный сарай, едва заметный за деревьями. – Есть туалеты со смывом, но мы ими не пользуемся: это чревато.
Говоря «со смывом», она изображает пальцами кавычки, а Коко кряхтит, будто соглашается. Саманта смотрит на него с умилением. Интересно, долго она здесь проработала? Несколько лет? В брошюре говорилось, что минимальный срок – две недели…
– Это у нас называется патио.
Она оптимистично обводит рукой поляну, которая больше похожа на грязный перекресток.
Тропинки обозначены шатающимися кирпичами. В центре несколько скамеек жалкого вида и криво торчит труба с водопроводным краном. Сэмми показывает вбок:
– Comedor[8], там мы едим.
Прямоугольная деревянная конструкция. Вместо стен – зеленая сетка, видимо, для защиты от насекомых. Под ней только что зажгли свечи, и они бросают на землю пляшущие тени.
– За спальным блоком медпункт Агустино, – продолжает Сэмми. – Если поранишься, иди туда.
– К ветеринару?
– Агустино
Столовая.
