м очередной увеселительной песни со стороны коридора, заставил меня перестать рефлексировать, и я не придумала ничего более умного, чем поднырнуть под стойку и спрятаться за двумя барными стульями, они как раз были очень интересного дизайна, с накидками, прикрывающими их ножки.
Вот и меня прикроют.
Присев на корточки, я начала обмахивать лицо ладонями. Проку от этого было мало. Рома меня чем-то опоил. Других вариантов причин такого странного жара не оставалось. А еще в голове все было настолько мутным, словно я с утра налегала на бутылку, хотя я вообще не пью. Спасибо родному папочке, его генам, а также его постоянным запоям, которые я помнила до сих пор, несмотря на то, что мама от него сбежала, когда мне было пять, а моей младшей сестре три.
– Карин? – Послышались шаги, за ними еще одни и цокот женских каблуков.
– Рома-Ромка-Ромочка, – рассмеялась Василиса, наша общая одногруппница, – пойдем быстрее танцевать. У тебя такой крутой дом! Такая крутая выпивка и такие крутые друзья, – восторженно завизжала она, и, кажется, у нее действительно получилось его увести.
Я осторожно выглянула из своего укрытия, но все же не удержала равновесия и завалилась на колени. Слава богу, на кухне и правда никого не оказалось. Ноги затекли от слишком долгого сидения на корточках. Я, слегка пошатываясь, поднялась и осторожно побрела к выходу.
Мне нужно было спрятаться и переждать. Да! Идеально. А еще бы под холодный душ.
Романа Скольникова в коридоре не было, так же как и Василисы. Были парни с нашего потока, они как раз направлялись в мою сторону, я вскинула руку, словно приветствуя их, и беззаботно улыбнулась. В таком состоянии, в котором я сейчас находилась, мне не пришлось даже ничего из себя строить и выдавливать дурацкую улыбку. Она появилась как-то сама.
Парни оценивающе меня обсмотрели, а я постаралась идти ровнее и по минимуму вилять бедрами, в моем коротком сером комбинезоне это смотрелось бы слишком вызывающе.
Чем ближе я подходила к центральной части дома, тем громче била по ушам музыка и тем больше знакомых лиц мелькало передо мной. Все будет хорошо. Ну не набросится же Рома на меня у них на виду?
По лестнице начали подниматься два парня с блондинкой, и я поспешила за ними, надеясь, что они меня не заметят, а другие решат, что мы парочками решили уединиться. Думать о том, что староста параллельной группы действительно решила уединиться, да еще и не с одним парнем, а сразу двумя, я не хотела.
Они завернули в первую же дверь у лестницы, я же пошла дальше.
– Главное, чтобы запиралась, – прошипела я себе под нос, начав открывать все двери, попадающиеся мне на пути.
Добредя до самого конца коридора, я распахнула последнюю дверь и увидела механизм запирания изнутри, оглянулась и, не заметив ничего подросткового в комнате, решила остаться здесь. Хотя какой из Ромы подросток? Двадцатилетний лоб, который не давал мне прохода с тех пор, как перевелся в наш институт в начале года. Избалованный мажор.
Прислонившись спиной к двери, я выдохнула, чувствуя облегчение, но ненадолго, меня начало потряхивать от жара, растекающегося буквально под кожей. Низ живота начало скручивать, и я свела ноги, часто задышав. Не оставалось никаких сомнений, что Рома подсыпал мне что-то, вызывающее желание. Кретин. Недоумок. Я стукнула ладонью по дверному косяку и оглядела комнату еще раз. На мое счастье, в ней было целых две двери, и первая же из них вела в ванную комнату.
Расстегнув сбоку комбинезон, я избавилась от него и от нижнего белья с такой скоростью, словно все мои проблемы были именно от него, босоножки полетели в ту же кучу, что и вся моя одежда.
Здесь не было душевой кабины, была просто перегородка, отделяющая половину огромного помещения, за которой был слив, от белых, явно дизайнерских смесителя, шланга и лейки для душа.
– Дизайнерская лейка, – фыркнула я, задвигая за собой перегородку.
Лейка – она и в Африке будет называться лейкой, даже баснословно дорогая. Ну или я просто не знала альтернативных названий.
– Господи-боже, да о чем же я думаю? – Я врубила холодную воду и почувствовала облегчение. Буквально на пару минут.
Когда зубы застучали, я прибавила теплой воды и, расслабившись, совершила самую большую ошибку в своей жизни – провела пальцами по ключицам и, застонав от удовольствия, смазанными движениями начала спускать руки все ниже и ниже, стремясь погладить себя в самых чувствительных местах.
Возможно, не сделай я этого, я смогла бы перетерпеть. Проспаться и вовремя сбежать, но я пошла на поводу у своего одурманенного тела. И как только я получила разрядку, меня начало лихорадить еще сильнее. Моему телу нужно было еще, а мозг просто ушел в прострацию и перестал соображать.
Это была настоящая агония, длившаяся бесконечность. Когда
