и, хотя ответ не из худших, он неправильный. (Задувает спичку, в темноте на платформе виден только оранжевый кончик сигары, но ДАНТЕС по-прежнему смотрит в зрительный зал).
ДАНТЕС. Что ж, возможно…
ДЮМА. Нет. «Возможно» – хороший ответ, но тоже неправильный. Попробуй что-то оригинальное.
ДАНТЕС. Я представить себе не могу, каким может быть ответ.
ДЮМА. И все-таки попробуй. Догадайся. Какое величайшее слово человеческой философии? Давай. Терять тебе нечего. Догадайся, а не то я вновь достану мокрое полотенце.
ДАНТЕС. Бог?
ДЮМА. Нет.
ДАНТЕС. Истина?
ДЮМА. Нет.
ДАНТЕС. Красота?
ДЮМА. Не тупи.
ДАНТЕС. Тупица?
ДЮМА. Нет, но уже теплее.
ДАНТЕС. Свинья?
ДЮМА. Нет.
ДАНТЕС. Муравьед?
ДЮМА. Нет.
ДАНТЕС. Заморыш?
ДЮМА. Нет.
ДАНТЕС. Пищевод?
ДЮМА. Нет.
ДАНТЕС. Надгортанник? Соски? Трусики?
ДЮМА. М-м-м-м – нет. Мне последнее нравится, но… Нет.
ДАНТЕС. Я сдаюсь.
ДЮМА. Иф.
ДАНТЕС. Иф что?
ДЮМА. Иф. Иф. Ты заключен здесь. В замке Иф. На французском произносится, как «и-и-и-и-ф-ф-ф», но на английском это слово означает «если». Понимаешь?
ДАНТЕС. Нет. Я ничего не понимаю.
ДЮМА. «Если» – величайшее слово человеческой философии.
ДАНТЕС. Я же говорил – «возможно». Разве не одно и то же?
ДЮМА. Нет. Не одно и то же. «Если» – это не «возможно». Ладно, может быть. Нет, это «если». Человечество выживает на этике возможности. Скажем, возможно, что Бог существует. Это маловероятно. Но такое возможно. Мы и ведем себя так, будто он существовал. Возможно, у других людей такие же чувства, что и у нас. На самом деле мы не знаем, какие у них чувства, но такое возможно. Вот мы и делаем все, что в наших силах, чтобы относиться к ним так, будто у них те же чувства, во всяком случае, когда это не доставляет нам особых неудобств. Ты следуешь за ходом моих мыслей?
ДАНТЕС. Тогда почему я в тюрьме?
ДЮМА. Ты в тюрьме для развития сюжета.
ДАНТЕС. Какого сюжета? Здесь есть сюжет?
ДЮМА. Мы над этим работаем. Но данный момент все очень расплывчато, но мы определенно движемся в правильном направлении.
ДАНТЕС. Вы говорите, что моя жизнь проносится в жертву какому-то сюжету?
ДЮМА. Да, и это тоже. Каждый сюжет требует жертв. И все сюжеты ведут к одному и тому же – к клочку кладбищенской земли. Но на самом деле я говорю о создании конкурентоспособного повествования.
ДАНТЕС. Я не понимаю.
ДЮМА. Все потому, что заточен в сюжете. Тогда как я, с другой стороны, хотя бы отчасти вне сюжета.
ДАНТЕС. Вы вне сюжета?
ДЮМА. Скорее да, чем нет.
ДАНТЕС. Откуда вы знаете?
ДЮМА. Откуда я знаю,
