общем правиле по данному вопросу не приходится.
Анализируя два дела, рассмотренные в штате Пенсильвания, – одно, связанное с доктриной «фелония – тяжкое убийство», [340] а другое – «мисдиминор – простое убийство»,[341] – У. Лафейв замечает: несомненно эти два дела показывают «растущую неудовлетворенность» этими доктринами и, как следствие, постепенно развивающееся стремление к их законодательной отмене. Однако, пишет он далее, поскольку в решениях по указанным делам суд опирается (полностью или частично) на требование ближайшей причины как способ ограничения этих доктрин, они обнаруживают тенденцию к искажению значения (смысла) ближайшей причинности.[342]
В виде общего правила Лафейв пытается дать рекомендации, когда теория ближайшей причинности неприменима. Это случаи, когда имеет место стечение обстоятельств (a coincidence), т. е. вмешательство факторов, которые не были разумно предвидимы, или когда имела место (со стороны потерпевшего) необычная (ненормальная) ответная реакция[343].
Установление причинной связи в случаях совершения фелонии – тяжкого убийства и мисдиминора – простого убийства нередко зависит от толкования судами соответствующих законоположений. В некоторых юрисдикциях дается такое толкование, которое приводит к «почти полному отказу от требования ближайшей причинности». Если, например, обвиняемый похищает потерпевшего и во время перевозки (похищения) попадает в ДТП, в результате которого потерпевший погибает, то это – фелония – тяжкое убийство.[344]
Для того чтобы создать хотя бы видимость наличия причинной связи между каким-то преступлением и смертью потерпевшего, иногда прибегают к использованию теории фактической причинности (but for): убийства не было бы, если бы не было совершено это преступление.
Во-вторых, это ситуации, когда совершается посягательство строгой или абсолютной ответственности, т. е. когда для осуждения лица нет необходимости доказывать, что оно действовало намеренно или даже по небрежности в отношении результата. Некоторые суды в этом случае также прибегают к использованию теории фактической причинности.[345] Такое решение предлагалось в одном из проектов Примерного УК.[346] Однако под влиянием критики в дальнейшем оно было отвергнуто, и в последнем варианте закреплено положение о том, что лицо не несет уголовной ответственности, если «фактически причиненный результат не является вероятным последствием» его поведения (п. 4 ст. 2.03). Оно нашло отражение в уголовных кодексах некоторых штатов, как представляется немногих, например в УК Пенсильвании (п. b ст. 303). Думается, что законодатели большинства штатов по-прежнему не желают даже в малейшей степени ограничивать судейское усмотрение по вопросу возложения уголовной ответственности за посягательства строгой ответственности.
И, наконец, в-третьих, это ситуации, когда ответственность возлагается
Commonwealth V. Redline, 391 Pa. 486, 137 A.2d 472 (1958).
Commonwealth V. Redline, 403 Pa. 571, 170 A.2d 310, 82 A.L.R. 452 (1961).
Ibid. P. 353. – В связи с рассмотрением вопроса о ближайшей причинности Дж. Самаха пишет, что ранее написанная Лафейвом в соавторстве со Скоттом работа по уголовному праву (1986 г.) цитируется судами более, чем труды других авторов, хотя суды не всегда ссылаются на них и не всегда так точно следуют их рекомендациям, как того хотелось бы (см.:
Ibid. P. 65.
Model Penal Code § 2.03 (Tent. Draft N 4), 1955.
