в воровской общак или на закупку оружия для тех же боевиков.
Между тем офицеры не раз предлагали решение проблемы. Вполне разумное решение.
Любой военнослужащий, возвращающийся из Чечни, согласится оплатить проезд на специально выделенном автотранспорте. Даже вертолёт оплатит. Лишь бы спокойно добраться до Минвод.
Ведь именно в пути к этому городу офицеры подвергаются вымогательству со стороны расплодившихся «хунхузов».
Но генералов нашенских вопрос этот абсолютно не интересует. Почему? Непонятно. Проблема-то серьёзная.
P. S.: Прошу рассматривать мою статью как обращение к заместителю начальника Северо-Кавказского пограничного управления генерал-майору Владимиру Городиркину.
Хотя понимаю, что помогать он, скорее всего, не пожелает.
Совсем недавно был случай, когда менты жестоко избили начальника штаба Владикавказского погранотряда полковника Мироненко. И наш генерал, разбирая этот факт, сделал вывод о виновности… самого избитого пограничника!
подполковник Петр Ильин
Чечня – Владикавказ – Старгополь.
глава 5
Граница. Два письма
В мой корпункт пришло сразу два письма.
Совершенно, конечно же, разных.
Одно – крик души жены боевого лётчика.
Второе – долгожданный ответ прокуратуры, ответившей-таки на мои многочисленные вопросы о коррупции и воровстве.
Что-то в этих письмах, несмотря на совершенно разные темы, было общее. Что именно, сообразить я не мог. А потому сделал проще: опубликовал их вместе.
Вот что получилось.
«Я – жена боевого лётчика!
Это – крик моей души! Вчера позвонил муж. Из Чечни. И мне всю ночь потом не спалось. В голову лезли самые разные мысли. Печальные.
О том, что я – жена лётчика. О том, что так же, как все жёны, ждала мужа со всех войн: сначала из Афгана, затем – Таджикистана, теперь – из Чечни.
И везде на этих войнах были горы: страшные стреляющие горы Афганистана, Таджа, Чечни.
И кажется, что эти смертоносные горы навсегда притянули к себе выпускников военных училищ восьмидесятых и девяностых годов. Не отпускают они и лейтенантов-выпускников двухтысячного года.
С замиранием сердца я жду очередного выпуска новостей. И облегчённо вздыхаю, если ничего с нашими пограничными вертолётчиками не случилось.
А если говорят о подбитом в горах вертолёте, не могу дождаться окончания репортажа, мучаясь: «Кто погиб? Откуда ребята?»
И если подбит не пограничный борт, то вздыхаю облегчённо: «Не наш!» Вздыхаю, хотя прекрасно понимаю, что там, над страшными стреляющими горами, все они – наши.
И такие же у них семьи, как мы, прозябающие в гнилых общагах, без денег и перспектив.
Вот и вспоминаю я горы. Видимо, государство наше отделило себя от армии, её нужд, проблем
