сквозь чужие слова – тихий-тихий голос жены:
– Саша, ты где? У тебя всё в порядке?
Не услышит она, этот кретин мешает.
– Слушай, мужик! Я не Колян. Звоню с самолёта, мы горим! Не тебе звоню, положи трубку, ну!
– Колян, хорош прикалываться. У нас тоже трубы горят, всё уже выпили.
– Христом-богом прошу, положи трубку. Нет – из-под земли тебя, гада, достану.
– Сам клади. Мой телефон, хочу – говорю, хочу – нет. Что ли ты правда не Колян?
Как в дурном сне…
…И я проснулся. Под пледом жарко; многие пассажиры дремлют.
Через проход рокочет Мишаня, развлекая женщин анекдотами:
– «А пристёгнутые?» – «Те выглядели как живые», – и жизнерадостный пролетарский смех.
Глава 12. В гостях у Дяди Сэма
Лето – важное для меня время года. На родине тёплые деньки – скорее исключение, чем правило, и потому воспринимаются как сверхценность. Не зря у нас на бытовом уровне время измеряют не годами: «Столько лет прошло!», «А сколько лет вашему ребёнку?». Но существует штука, способная отравить прелесть лета – жара. В Америке мы, к избытку тепла непривычные, эту заразу почувствовали на собственной шкуре. К счастью, в цивилизованных странах от зноя существует и противоядие – кондиционер. В нашей гостинице проблем с искусственной прохладой не было.
Бариста, миниатюрный юноша-латинос, только что заправил кофе-машину. Два вида капучино – френч-ваниль и амаретто – следовало вкушать именно в таком порядке. Сначала нежный аромат ванили, потом горьковатая миндальная нотка. А вкус, о боже! Райское наслаждение…
Мишаня отдувается над четвёртой чашкой и прицеливается к пятой. Раблезианец, блин. Женщины и Вараксин, выпив по чашечке, оглядываются по сторонам.
Грандиозный квадратный холл, лифты с прозрачными кабинами. Но главное – водопад. Он в самом центре холла – ниспадает с искусственных скал. Да, это Америка. Свет, простор и богатство. Бесстыдная роскошь.
– Ничего особенного, – Мишаня решается на пятую чашку. – У нас в Ё-бурге ничуть не хуже. На Куйбышева, большущий такой домина.
– «Атриум-палас»? Ты что ли там бывал?
– Не, Палыч. Лёха, кореш мой, рассказывал. Название точно не помню, но похоже, как ты сказал. Атом, как его… тьфу, бляха-муха, не могли по-русски назвать.
– Мишаня, а ты знаешь, как этот наш отель называется? – спросил я.
– А мне это зачем?
– Заблудишься – дорогу спросишь. На визитках читай. Или на авторучках.
Мишаня достал из кармана горсть шариковых, стыренных на ресепшен.
– «Доубле-трее хотел».
– Не совсем так. «Дабл-трии хоутэл». Запомнишь?
– Уже.
Наконец формальности улажены. В руках ключ, на прикреплённом пластике – номер комнаты и опять-таки название отеля.
– Эх, Мишаня, зря импортные слова учил. Как пойдёшь гулять,
