на добычу. Слышится звяканье на столе – это энергичный Дружок открывает мою кастрюлю. Слышу, как упал стакан, что-то мерно звякает. Значит, на столе ещё кто-то – проверяют, не осталось ли вкусненькое. Делаю несколько окриков. Дружку безразлично. Я встаю, включаю свет и застаю на столе трёх котов. Убегает диковатый Волчок, неохотно спрыгивает Зефир, а Дружок идёт мне навстречу и восклицает: «Ми-ки-кик». Он так мяукает. Спрятав кастрюлю, ложусь спать.
Иногда я раздаю котам куриные головы, и тогда из темноты слышится многоголосый вой, словно в фильме ужасов. Каждый охраняет свою долю.
На полу, где стоит поднос с кашей, кто-то чавкает. В темноте у котов разгорается аппетит, словно при свете стесняются уминать за обе щёки. Наверное, это Кисандра. Не капризная в еде, старая кошка ест не только кашу и кефир, но и тыкву, кабачки, в особенный экстаз её повергает дыня. Если летом я не покупаю этот овощ, Кисандра приносит с дороги кем-то обгрызенные корки и утробно мяучит, приглашая своих детей отведать деликатес.
Слышится шуршанье на полке шкафа, где стоят коробки с лекарственными травами. Что нужно там котам? Ах, на полке ведь стоит валериана! Вот что-то падает. Я снова встаю и включаю свет. Рубильник находится над головой Джима. Он поднимает на меня суровый взгляд. У собаки свой режим – Джим засыпает в 22 часа и храпит до 4-х. На полу я обнаруживаю коробку с валерианой и до кучи – другие коробки: чабрец, ромашка. Несколько пакетиков разлизывают довольные коты. Опять ложусь спать.
Джим вскакивает и рявкает. Включаю свет. Оказывается, простодушный рыжий Моня зашёл в комнату пса и проверяет его чашку. Застигнутый на месте преступления, кот прячется за шкаф. Джим, удостоверившись, что чашка всё равно пуста, возвращается в кресло. И тут в темноте раз за разом раздаётся «Ми-ки-кик!» Это Дружок просится гулять. Он делает постоянный обход участка улицы, который считает своим. Чтобы не пометил компьютер, приходится открыть дверь. Ещё несколько котов изъявляют желание выйти. Волчок поднимается на чердак, Моня садится на пороге, Хорошка идёт к соседнему пустующему дому за мышами.
На огородах перекликаются совы. Помню, пять лет назад огромная сова повадилась сидеть возле дома на столбе. Словно выслеживала моего тайского кота. Думаю: это была плохая примета – весной кот умер. С тех пор этих птиц вблизи я не видела.
Через некоторое время просыпаюсь и думаю: а как же коты? Выхожу на улицу. Моня с заиндевевшими усами возвращается в дом. Потом является Волчок. Потом Дружок. Хорошка исчезает до утра.
Огонь в печи прогорел, тлеют угли. Коты с остывающей лежанки перемещаются на кровать. И я не против – ведь это живые грелки. Большая часть котиков ложатся на дубленку в ногах. А на подушку вступает Зефирчик. Из-за белой шубы у неё репутация кристально-чистой. Я сплю на боку и чувствую, что мне на плечо навалился кто-то большой и плюшевый. Это задремал смиренный Шеба. Я изображаю, что хриплю, и прошу:
– Шеба, не души меня!
Но он не понимает и сонно мурлычет.
Я ложусь поздно, но и встаю поздно. За окнами вовсю
