русско-французского фабриканта, ныне уверенно пребывающего на том свете.
Батюшка Степана, сведя в гроб матушку, пустился во все тяжкие и всего чуть более чем через год изволил скончаться на очередной актрисульке, оставив единственному сыну весьма нехилое состояние.
Сынок делом отца заниматься не пожелал, и знамя успешного бизнеса подхватил очень предприимчивый младшенький брательник покойного бизнесмена, отправивший родного племянника на юга́ – с глаз долой, от финансов подальше. Дядюшка трудится в поте лица, наполняя французскую армию мундирами, аксельбантами, ремнями да сапогами. Наследник трех заводов и десятка небольших полукустарных фабрик благополучно усваивает выделяемые не скупым родственником деньги.
– Вот оказывается, что бывает, когда благородный человек несвоевременно получает бутылкой шампанского по своей не менее благородной голове! – продолжил мальчик-мажор.
В голове моей очень неприятно щелкнуло, и под повязкой сразу же зачесалась уже почти зажившая рана.
Точно! Вот из-за этого увальня мы с набережной-то и слетели. Я сначала получил бутылкой по голове от этой пьяни, а уж потом мне добавилось чем-то еще.
«Убью урода!» – мелькнуло у меня в голове совершенно непроизвольно.
Спрыгнув с турника и разминая кисти, я направился в сторону весело трендящего, но не понимающего, что ему наступает неожиданный, но от этого не менее неминуемый конец его бестолковой жизни субчика.
– Князь! Что-то Дарья Никаноровна у вас совсем заскучала. Может, мне сто́ит обучить ее той самой новинке, в которой не было равных хорошо знакомой нами Ксении. Помнится мне, еще Моника Левински очень удачно выступила с этим прямо-таки непревзойденным номером.
Не дойдя пятка шагов до глумящегося парня, я как будто налетел на бетонную стену.
«Твою же мать!» Фраза, автоматом проскочившая у меня в голове, была несколько длиннее и намного непечатнее.
– Я тебе обучу! Испортишь мне девочку, я тебя такому обучу, что Боря Моисеев к тебе на мастер-класс запишется, а в «Голубой устрице» ты будешь звездой ежевечернего шоу. – Это стопудово Женька! Можно и не гадать.
Он всю жизнь пытается моих баб клеить. В шутку, конечно же – чувство меры у моего друга развито отменно, а после совместной горничной, которую как раз звали Ксения, у него башню больше не сносит. Мой друг прекрасно понимает, что горничных много, а жизнь одна, и прожить ее желательно не в инвалидной коляске. И вообще прожить – некоторые шутки я категорически отказываюсь понимать.
– Князь! – Белобрысый притворно закрылся от меня тросточкой, выставив ее горизонтально на вытянутых в мою сторону руках.
Вес своего тела при этом он перенес на левую ногу. Видимо, правая подставка у него все же повреждена значительно больше, чем он пытается всем показать.
– Мы и не знали, что вы настолько разносторонне испорчены. Может, все же ограничимся девочками? Помнится
