как дела, не зашкаливает ли давление и не завезли ли в нашу булочную теплые французские багеты. Я распахнула дверь и сначала удивилась странному выражению старушкиного лица. Она испуганно таращила выцветшие глазки и чуть не плакала – и уже потом заметила маячивших за дверным косяком амбалов в камуфляже.
Они ворвались в квартиру, зачем-то раздавили деревянный кальянный столик – с таким отвращением, словно это была пупырчатая болотная жаба, а не результат труда индонезийских умельцев, купленный мною в галерее Бали.
Нас с боксером уткнули мордами в линолеум, и я узнала, что в свободное от чайных посиделок и скромных драк время mon amour приторговывает травой.
Много еще невероятных историй приключилось со мною в тот незначительный промежуток времени, когда я еще рассчитывала на грядущую матримониальную устаканенность.
Я путешествовала автостопом в Анапу и там жила полтора месяца на пятьдесят долларов. Окончила курсы стриптиза и даже два уик-энда проработала в некоем заведении с полубордельным душком. Моя карьера go-go girl закончилась в тот момент, когда волосатая пятерня какого-то любителя юного мясца со звонким шлепком опустилась на мою ягодицу. Когда я устраивалась в клуб, арт-директор, похожий на Незнайку (широко распахнутые голубые глаза и идиотская панамка), клялся, что интим в контракт не входит. Я трехэтажно пожурила распоясавшегося гуляку, тот пожаловался менеджеру, и меня уволили без выходного пособия.
Был у меня роман с пилотом истребителя.
И еще – с бензиновым магнатом, у которого была «Ferrari» с тюнингом и часы за двадцать тысяч долларов (до сих пор не понимаю, каким образом в вереницу его модельно-бордельных обоже умудрилась затесаться я).
И еще – с весьма симпатичным разгильдяем, который в итоге оказался полным ничтожеством, зато был похож на Джонни Деппа, стервец.
И еще…
…Короче, мужчин у меня было много. И годам к двадцати двум я поняла, что с моей репутацией как-то глупо надеяться на благочинный брак с овсяной кашей по утрам, фитнес-клубом по четвергам, «Якиторией» по субботам, котами и геранью на подоконнике. Поэтому когда в моей жизни появился Эдик Громович, красивый мальчик из хорошей семьи, порядочный, нежный, образованный, богатый, я немного растерялась и на какое-то время поверила, что смогу стать другой. Он был влюблен, я испытывала к нему некое странное чувство, коктейль из нежности, уважения, дружбы. Как ни странно, у нас было много общего, мы любили одни и те же фильмы, смеялись над одними и теми же шутками…
Наш развод был мероприятием безболезненным и даже, пожалуй, долгожданным. По сути, последний год семейной жизни я и так была одинокой. Гениальный Громович вплотную занимался карьерой: уходил ранним утром, возвращался за полночь. Целыми днями я была предоставлена самой себе. Заведи я хоть десять любовников, он бы ничего не заметил. Но я не собиралась ему изменять. Мне хотелось не вороватого секса, малодушно спрятанного
