но никто не отвечал. После этого на адрес прибыли полицейские, но в доме Эвансов никого не было обнаружено.
На следующий день в полицию обратился отец Кимберли, обеспокоенный исчезновением дочери. Поиски девочки продолжались три месяца. Были задействованы беспилотники с инфракрасным видением, подразделение К-9 и специальные поисковые группы, работающие в соседних округах. Найти юную мисс Эванс так и не удалось».
Под текстом прикреплена фотография самой Кимберли – веснушчатой девочки со светлыми волнистыми волосами и в темно-зеленой форме. Статья двухлетней давности и датирована от начала сентября. Получается, что Кимберли моя ровесница. Интересно, эту девочку все-таки нашли или нет? И что произошло с ней на самом деле? Ее кто-то похитил? Или она сбежала из дома? Тогда почему в службу спасения поступил вызов?
С этой кучей вопросов я проваливаюсь в сон.
Я просыпаюсь от того, что в мою комнату стучит Даниэль, приглашая на ужин. Похоже, я спала несколько часов подряд, раз брат уже вернулся с работы. Просунув ноги в тапочки с мордочками собаки, я шаркаю по полу и спускаюсь на первый этаж.
На кухне меня поджидает пицца «Четыре сыра» и довольный Даниэль. Он открывает бутылку красного вина и наливает его в чайную кружку, потому что я еще не успела достать всю посуду из коробок.
– Мне стоило догадаться, что ты так и не пообедаешь, – осуждающе говорит брат, отхлебывая из кружки.
– Я разбирала вещи, а потом уснула, – я усаживаюсь на высокий стул и принимаюсь уплетать еще теплую пиццу.
– Завтра перед занятиями тебе нужно зайти к секретарю. Она отдаст тебе расписание и карту академии.
Из-за набитого рта я лишь киваю в ответ, и Даниэль дальше меня инструктирует:
– Кристи, это академия Дирфилд с большой буквы «А». У них собственный устав и все строго. Поэтому не опаздывай, веди себя сдержанно и приветливо…
Нравоучительная лекция от брата продолжается, и я делаю вид, что его слушаю. В принципе Даниэль не такой зануда, каким хочет казаться.
– Поверить не могу, что завтра у тебя будет первый день в новой школе, – неожиданно говорит он, и его голос становится тоскливым. – Если бы мама и папа сейчас были с нами, они были бы счастливы за нас.
У меня в горле застревает горестный ком. Не думаю, что родители одобрили бы то, чем я занималась в Портсмуте.
Даниэль пристально глядит на меня и накрывает своей теплой ладонью мою.
– Ты становишься все больше похожа на маму.
Отчасти брат прав. От мамы мне достались волнистые темные волосы, карие глаза и плавно очерченные губы. В свою очередь Даниэль взял от отца густую каштановую шевелюру, зеленые глаза и волевой подбородок.
Несколько минут мы молчим и смотрим друг на друга. В кухне стоит тишина, окутавшая нас троих: меня, брата и нашу общую боль. Поэтому, когда раздается телефонный звонок, я вздрагиваю.
Даниэль
