из сил, терпение их на исходе.
– Перерыв. В ванную, быстро! У вас двадцать минут отдыха, – чуть ли с негодованием крикнул художник.
Селестен с воплем радости и хихикающая Жозефина вскочили и почти побежали в ванную комнату.
– Уберите после себя! – бросил им вслед Паскаль.
Х
Ранее сентябрьское утро. Комиссар смотрит на Сену. Лёгкий туман. Не сплошной, нет. От поверхности воды в разных местах поднимаются струи пара. Они тянутся вверх в ту сторону, куда движется река, будто их притягивает невидимый туманный магнит. Если посмотреть туда, откуда река течёт, то над водой, будто зависла почти прозрачная вуаль со множеством складок – там, где туман погуще. А там, куда течёт Сена уже не только река, но и берега, и нижняя часть неба скрыта белёсым туманом, куда не проникает ни один луч.
Но комиссар пришёл не любоваться утренним туманом над рекой. Он стоит рядом с местом, где обнаружен «Утопленник». Всё ещё не понятно: кто он, и почему его убили?
* * *
– Ах, – радостно вздохнула Николь, жена комиссара, – как хорошо, что Мишель с мужем решилась на второго ребёнка! Я до сих пор не нарадуюсь, – говорит она, смотря как уже десятилетний Даниэль держит за руку двухлетнюю Флоретту и собирает для неё самые красивые опавшие листья. – И до сих пор жалею, что мы не решились…
– Ты не решилась, – перебил её муж, – Я то был только за!.. Мишель не говорила тебе, её контору оставляют в Париже или всё-таки переведут в Брюссель?
– Там, где Мишель – в Париже, а в Брюссель переедет какой-то их филиал.
Супруги Вермандуа медленно идут по аллее, вслед за внуками.
– Здорово, а то внуков видели бы в лучшем случае – раз в месяц. И уже стал опасаться и не хотел спрашивать, чтобы не расстраиваться… Да и вообще, я стал трусоват.
– Ты, трусоват?! Зачем на себя наговариваешь?
– Так и есть, Николь. Энергия утекает с прибавлением возраста. Чем меньше энергии, тем больше человек боится. Вот был молодым и надсмехался над теми полицейскими, которые боялись не доработать до пенсии. А теперь и сам таким же становлюсь.
– Луи, но чего тебе то бояться?
– Вместо азарта, который ощущал раньше, у меня появляется уныние и сомнения.
– Когда, мой милый?
– Когда не могу установить личность или обнаружить преступника. Ещё хуже, что и то, и другое.
– Луи, дорогой, но ведь такое случается почти каждый раз при очередном преступлении! Но это же тебя никогда не останавливало.
– И сейчас не останавливает, но печалит и довольно сильно.
– Это от того, что давно не брал отпуска. Каждый день поток отрицательных эмоций, нужна разрядка. И надо съездить куда-нибудь, может быть за пределы Франции.
– Скорей всего ты права. Разберусь с этим делом и в отпуск…
ХI
