был предрешен. И это, в общем-то, закономерное и объяснимое явление. Оно обусловлено и озабоченностью за свою безопасность, и, конечно же, экономическими причинами. В частности, прекратили производственную деятельность промышленные предприятия, а без них люди не могли существовать. А ведь на рубеже 90-х годов в Таджикистане действовало 400 промышленных предприятий, на которых было занято около 215 тысяч рабочих, инженеров и служащих. На отрасли тяжелой промышленности приходилось около 40 процентов промышленного производства; легкой и пищевой – 60 процентов. Республика славилась и полезными ископаемыми, и своей добывающей промышленностью, и электроэнергетикой.
Однако братоубийственная война внесла свои коррективы. Во время нее против русского населения не было отмечено сколь-нибудь целенаправленных террористических акций и погромов. Однако жертв было немало. Спасаясь от войны, все, кто хотел и мог уехать на свою историческую родину, покинули Таджикистан. 850 тысяч человек оказались вынужденными переселенцами и беженцами.
Для того чтобы понять всю трагичность ситуации, достаточно одного лишь сравнения: столица республики была населена более чем на 4/5 русскими. На момент окончания войны в Душанбе из 500 тысяч русских и русскоязычных осталось где-то в пределах 50–60 тысяч человек.
Некогда цветущий всеми красками радуги край превратился в регион в огне и пламени. Краски музыки, любви и дружбы сменили черные цвета горя, боли и слез. Причем краски той жизни были другими, они не смешивались, были настоящими, неподдельными. И вся эта «палитра» – на фоне ярчайшего ультрамарина, в лучах теплого солнца. А наступившая реальность образно ассоциировалась с ковром из верблюжьей колючки. Стоило только дотронуться до этого ковра, как сразу выступала кровь из раны… Гражданская война для населения республики была горем, замешанным на крови. Не будь я очевидцем тех событий, поверить в происходящее было бы делом совершенно невероятным.
Александр Камуля
В 1992 году я был заместителем по боевой подготовке начальника заставы «Тугул». Весной в нашем Пянджском отряде сложилась совсем уж тяжелая обстановка с личным составом. Большая часть солдат-срочников демобилизовалась, а на смену им никого не прислали. На заставах не хватало людей для выполнения элементарных задач. На моей заставе «Тугул» вместо положенных по штату 50 человек имелось 26. До того момента была полная неопределенность с нашим статусом. Когда Советский Союз распался, оказалось, что мы служим в таджикских пограничных войсках. Тут же все офицеры начали писать рапорты на перевод – кто куда. Одни хотели уехать в Белоруссию, другие – в Казахстан, третьи – в Закавказье. Я, например, написал рапорт о переводе на Украину, но он так и не был удовлетворен.
Боевики таджикской оппозиции.
Фото Сергея Жукова ИТАР-ТАСС
Между тем в мае 1992 года в Душанбе начались волнения. По всей республике начали возникать незаконные вооруженные
