style="font-size:15px;"> – За ним! – завизжала Маргарита.
Крик ударил Мишкина в спину. Он кинулся по коридору к другой лестнице. Колька мчался что есть духу, только мелькали колонны холла, но коридор не кончался. Бежать с каждым шагом было все труднее и труднее – ноги как будто прилипали к полу, отрываясь от него с противным чавканьем.
Коля глянул вниз. Паркета не было. Вместо него была булькающая жижа болота. То тут, то там виднелись прозрачные лужицы воды. Бугорок, на котором Мишкин остановился, быстро уходил под грязь.
Коля прыгнул вперед. Но и этот островок стал тонуть.
Так Мишкин допрыгал до первой лужицы, мимоходом посмотрел в нее… И чуть не полетел головой вперед.
Под водой лежал мертвец. Серая натянутая кожа лица, ввалившиеся темные глазницы, разметавшиеся светлые волосы. Это была девчонка. Губы у нее были ярко накрашены, на сморщенной шее болталось ожерелье из крупных красных бусин.
Коля бросился прочь от этой лужи, но тут за ногу его кто-то ухватил. Он дернулся. Вслед за рукой из-под тины поднялся еще один покойник. На Мишкина глянули слепые глаза, прикрытые бельмами, ярко-красный рот улыбнулся.
– Теперь мы вместе, – прохрипел покойник.
Отработанным в секции карате до автоматизма приемом Коля развернулся на пятке и врезал по держащей его руке каблуком свободной ноги. Кости покойника хрустнули, пальцы разжались.
Из-под соседней кочки снова полезла рука.
– С нами, с нами, – пробулькала трясина.
– Не дождетесь, – выкрикнул Колька, опуская тяжелый журнал на голову, пытающуюся вылезти из-под тины.
Костлявые руки еще цеплялись за его штанины, но это уже не мешало ему бежать. Впереди показалась лестница. Он ступил на гулкий кафель. За спиной смолкли все звуки. Болото последний раз чавкнуло и успокоилось. Колька мельком глянул через плечо – короткий коридор, паркет, узкий холл.
Тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнул он три раза в левую сторону и покатился по перилам вниз.
Журнал был в руках – все остальное его сейчас не волновало.
Вдруг что-то шевельнулось в его волосах. Мишкин схватился за шиворот. Под пальцами было что-то мокрое и липкое. И это что-то недовольно урчало. Колька дернул изо всех сил, одновременно с рывком сваливаясь с перил.
Это была оторванная в запястье кисть руки, на белых костях болтались ошметки кожи. Кисть дергалась из стороны в сторону и недовольно рычала.
– Да пошла ты! – разозлился Мишкин, забрасывая кисть обратно на третий этаж. В полете рука успела погрозить Коле пальцем.
– Все равно не уйдешь от нас, – ахнуло по всем закоулкам.
В ответ Мишкин только расхохотался, хлопнув ладонью по оранжевой обложке.
Можете кричать сколько угодно! С журналом в руках он непобедим!
Больше его никто не задерживал. Сверху топали, рычали и сопели, над его головой трясся потолок. Казалось, еще
