его за мной, а потом закрой глаза и всеми силами представь себе наше королевство. Я надеюсь, что получится.
– Я буду очень стараться, – обещаешь ты и берешь меня за руку.
Я щелкаю кнопкой фонарика и медленно шепчу заклинание, так, чтобы ты успела повторять за мной:
Там, где солнце встает на западе,
Там, куда не доехать на поезде,
Там, где реки текут в обратные стороны, —
Там наше королевство.
Мы повторяем заклинание три раза, чтобы было вернее, и ждем. Я чувствую легкое движение воздуха и то, как колышутся рукава одежды надо мной. Я пытаюсь изо всех сил поверить в то, что сейчас рукава обернутся ветками, расступятся и пропустят нас. Спиной я ощущаю стенку шкафа, еще немного – она станет мягкой, и я провалюсь, как в тот раз. Провалюсь куда-то, где меня примут в заботливые объятия.
Ничего не происходит.
Я чувствую, как ты отпустила мои руки. Это конец. Ты больше не поверишь мне.
Я щелкаю фонариком. Но вместо разочарования, которое я ожидала увидеть на твоем лице, вижу только беспокойство за меня. Так странно, что ты не злишься, хотя я подвела тебя. Ты такая добрая.
– Расскажи мне, что случилось? – просишь ты. – Это что-то страшное, я знаю, раз мы не можем пройти. Расскажи, пожалуйста!
– Хорошо, – говорю я и рассказываю тебе об одном дне, который мне очень трудно выковыривать из памяти, так как иногда мне кажется, что его никогда и не было.
В этот день мне особенно не хотелось оставаться с отцом дома. На улице похолодало, а значит, его огромные уши, которые всегда наполовину торчат из-под шапки, стали красными, набухшими и покрылись мерзкой шелушащейся коркой. Когда это происходит, отцу нравится усаживать меня рядом с собой и заставлять отдирать эту корочку чешуйка за чешуйкой. «Разве ты не хочешь позаботиться об отце? – говорит он. – Нельзя перечить отцу». Вот, в общем-то, и все, что нужно сказать, чтобы мои пальцы горели, обжигаясь о его ядовитую чешую.
Но в этот раз я решила, что ничего у него не получится. И раз уж шкаф стал для меня таким надежным убежищем, то так теперь будет всегда.
На обед у отца сегодня тушеная капуста с мясом, я сижу в шкафу и прислушиваюсь к каждому звуку и запаху. Сегодня особенно страшно, поэтому я веду себя очень тихо и просто пытаюсь пережить этот час.
Все идет благополучно, я слышу шлеп-шлеп в ванную, шлеп-шлеп на кухню, грохот посуды, а потом опять шлеп-шлеп в ванную.
Когда отец возвращается обратно и проходит мимо моей комнаты, в носу у меня начинает нестерпимо щекотать, и я чихаю. Звук такой громкий, что мне кажется – он разлетается на сотни километров и его слышно даже в королевстве.
Повисает тишина, как будто весь подъезд вымирает разом, а за ним и весь город, и мне тоже очень хочется прямо сию секунду умереть, но сердце предательски стучит и выдает меня еще больше.
Отец кидается в комнату и замирает перед шкафом.
«Я пушинка, легче пуха», – шепчу я в своей голове и ползу в глубь
