общаюсь исключительно с умершими, сотрудничаю с санитарами и убегаю от хранителя. И поверь, мне этого предостаточно.
– Верю, но этого недостаточно им. Кто-то тебя приметил. А может дорогу кому перешел..? – Михаил пытливо вздернул бровь.
Гость поднял со стола кружку, поднес к губам и тут же опустил. Его руки дрожали, а глаза бессмысленно уставились на плитку, котрой была отделана кухня. Он ненавидел плитку. Особенно холодных бледных тонов. И электрические лампы, меняющие напряжение.
– Слышал про взрыв в «Шамане?»
– Ага, – подняв чайник, Харон застыл у столешницы, – ты этим сейчас занимаешься?
Колесников вновь молча кивнул.
– И как там?
Миша застыл. Он почти не двигался в надежде узнать о другом мире. Эксперт мечтал когда-нибудь написать о нем энциклопедию, но Антон каждый раз был немногословен. Тех сведений, что он давал, было недостаточно даже для дружеской беседы, язык не поворачивался назвать эти истории материалом для книги.
Впрочем, раньше Колесников был более открыт. Харон помнил во всех подробностях его первые попытки спуститься почти в самый ад, чтобы вывести оттуда заблудшую душу Жени. Но чем больше Антон спускался в астрал, тем меньше рассказывал.
– Там и до взрыва-то сущий кошмар творился, с после и вовсе сама преисподняя.
– Кто-то выжил?
– Парень один. Ожоги восьмидесяти процентов кожных покровов.
– Рассказывал чего?
– Нет, без сознания.
– А ты? – Харон, наконец, опустил чайник. – Что видел ТЫ?
– Я видел кого-то в черной байке с капюшоном.
– Только со спины?
– Нет, и с лица тоже, но…
– Что, но? – тут же подхватил Михаил.
– Но я не могу вспомнить лица. То есть… Я уверен, что знаю его, но словно кто-то намеренно стер его образ из моей головы. Понимаешь?
– Так, так, так…
– Осталось вспомнить откуда мы знакомы, и тогда Васильев найдет убийцу…
– А преследует тебя кто?
Колесников замешкался и ответил тише прежнего, будто стены могли его услышать.
– Он и преследует.
– Подозреваемый?
– Ну, да!
– А ты свидетель, получается?
– Угу…
– И как ты его видишь?
– Как,как… Своими собственными глазами.
– Как живого? – не унимался с допросом Харон.
– Конечно! А как еще?
Харон медленно опустился на табурет.
– Постой… Этот преследователь не тень и не воображаемый?
– Воображаемый? – сощурился Антон.
– Он вроде есть, а глазами его не видишь, но точно знаешь, что в комнате не один.
– Вижу его, как живого. Но знаю, что не живой…
– Вот так дела, – Харон хлопнул по лысой голове крупными
