даже Хаос. То, что гнало перед собой Отчаяние, Болезни, Голод. С единственной целью – чтобы они вернули похищенное у их хозяина.
– Это хуже бойни.
Они говорили тихими, едва слышными голосами. Словно заговорщики, чье дело уже проиграно.
– Когда армия найдет то, что ищет, она остановится. И отойдет в сторону. И тогда произойдет худшее, что можно себе представить.
Снова наступило молчание. И в этом молчании таилось худшее, что можно себе представить.
Снаружи завыла стая койотов. Они загнали в угол какого-то зверька.
«Миф это, и ничего другого, – успокоил себя Оливье. – Просто выдумки». Он снова посмотрел на угли и потому не увидел ужаса на лице Отшельника. Затем он взглянул на свои часы, наклонив циферблат к огню, пока тот не засветился отблесками оранжевого пламени и не сказал ему: пора. Половина третьего ночи.
– Хаос наступает, старичок, и его не остановить. На это ушло немало времени – но вот теперь он здесь.
Отшельник кивнул, его глаза повлажнели, заслезились, может, от дыма, может, от чего-то другого. Оливье откинулся назад и удивился, когда боль внезапно пронзила его тридцативосьмилетнее тело. И тут он понял, что просидел, напрягшись, в течение всего этого страшного рассказа.
– Извини. Час поздний, Габри будет беспокоиться. Мне пора идти.
– Уже?
Оливье встал, налил холодной свежей воды в эмалированную раковину и сполоснул свою чашку. Потом повернулся к хозяину.
– Я скоро приду снова, – сказал он с улыбкой.
– Дам-ка я тебе кое-что, – пробормотал Отшельник, оглядывая хижину.
Взгляд Оливье метнулся в угол, где лежал полотняный мешочек. Нераскрытый. Перевязанный бечевкой.
Отшельник хохотнул:
– Возможно, когда-нибудь, Оливье. Но не сегодня.
Он подошел к вырубленной топором каминной полке, взял с нее какой-то крошечный предмет и протянул его обаятельному светловолосому мужчине.
– Это за еду. – Он показал на консервные банки, сыр, молоко, кофе и хлеб на столе.
– Нет-нет, что ты. Мне это совсем нетрудно, – стал отказываться Оливье.
Но они оба не раз играли в эту игру и знали, что он возьмет маленький подарок.
– Merci,[1] – сказал Оливье, остановившись в дверях.
В лесу поднялась неистовая суматоха – это обреченный зверек попытался сбежать от своей судьбы, а койоты погнались за ним.
– Будь осторожен, – сказал старик, обведя быстрым взглядом ночное небо.
Прежде чем закрыть дверь, он прошептал одно-единственное слово, мгновенно поглощенное лесом. Оливье представил себе, как Отшельник крестится и шепчет молитвы, прислонившись к двери, прочной, но все же, наверное, недостаточно крепкой.
Он не мог понять, верит ли старик в эти истории о великой и страшной армии, возглавляемой Хаосом, который ведет за собой фурий. Армии неумолимой, всесокрушающей. Подступившей совсем близко.
А
Спасибо
