отрекаюсь… от всех клятв… что… связывают меня…
И последние ее слова превратились в вой.
Сине вздрогнула, судорожно сглотнула. Она знала на своем опыте, насколько болезненно отречение от одного-единственного обета, и могла представить мучения, которые грозят тому, кто откажется сразу от нескольких, но сейчас она увидела, как это бывает в действительности. Талене вопила, пока хватало дыхания, затем со всхлипом вздохнула и снова зашлась в крике. У Сине мелькнула мысль, что на ее вопли сюда сбежится вся Башня. Высокая Зеленая сестра билась в конвульсиях, молотила руками и ногами, потом вдруг выгнулась дугой – серой поверхности касались лишь ее голова и пятки. Все мускулы были напряжены, тело судорожно дергалось.
Столь же внезапно Талене обмякла, подобно тряпичной кукле, и, лежа на Сиденье, захныкала, как потерявшийся ребенок. Клятвенный жезл выкатился из ослабевшей руки на наклонную серую поверхность. Юкири что-то забормотала, похоже, возносила жаркую молитву. Дозин продолжала потрясенно шептать: «О Свет! О Свет!»
Певара подхватила жезл, вновь вложила его в руку Талене и сжала ее пальцы. В подруге Сине не было сейчас ни капли жалости.
– Теперь принеси Три Клятвы, – велела она.
Мгновение казалось, что Талене откажется, но она медленно повторила слова клятв, которые делали их всех Айз Седай и объединяли. Не говорить ни слова неправды. Никогда не создавать оружия, которым один человек может убить другого. Никогда не использовать Единую Силу в качестве оружия, кроме как против приспешников Темного или порождений Тени, либо для защиты собственной жизни, жизни своего Стража или жизни другой сестры. И, умолкнув, она, вся дрожа, беззвучно заплакала в напряженной тишине. Наверное, потому, что клятвы укоренялись в ней. Весьма малоприятные ощущения, когда клятвы свежи. Наверное, поэтому.
Затем Певара произнесла слова клятвы, которую они требовали от Талене. Та вздрогнула, но повторила за ней безнадежным голосом:
– Я клянусь беспрекословно подчиняться вам всем пятерым. – она тупо смотрела прямо перед собой, и по щекам у нее катились слезы.
– Отвечай мне правдиво, – сказала Саэрин. – Ты – из Черной Айя?
– Да, – услышали они в ответ. Признание вырвалось из горла Талене со скрипом, словно повернулись заржавленные петли.
От этого короткого простого слова Сине вся заледенела. Повеяло таким холодом, какого она и представить не могла. Ей, в конце концов, поручено было искать Черных сестер, и она верила в существование Черной Айя, хотя многие не верили. Она применила насилие к другой сестре, к восседающей, помогла связать Талене потоками Воздуха и пронести ее через заброшенные подвальные переходы, нарушила с дюжину законов Башни, пошла на тяжкое преступление – все для того, чтобы услышать ответ, которого она ждала еще до того, как был задан вопрос. И она его услышала. Черная Айя действительно существует. Сине смотрела во все глаза на Черную сестру, на приспешницу Темного, носящую шаль. И действительность оказалась
