А мужик, у которого он тачку купил? И катает по доверке?
– Кто его знает… Адрес не пробил?
– Обижаете, босс… Моментом: адресный стол на Маркса, шестьдесят два рублика… Кутеванова, дэ сорок один, кэвэ семь. Я туда скатался, походил вокруг…
– Знакомое что-то…
– Это панельные девятиэтажки у Егошинского моста. Когда-то их «Шантармаш» для себя строил. А сейчас – поди догадайся… Я в хату не совался, ясен пень, и расспрашивать не пробовал – к чему сразу с таким напором? Указаний не было…
– И правильно, пожалуй… – задумчиво протянул Смолин.
В конце концов, личность этого ботаника была не так уж и важна – дело десятое. Адрес, Шварц прав, нынче ни о чем не говорит: в наши веселые времена в неприметной квартирке на пятом этаже убогой хрущевки в насквозь пролетарском районе может обитать кто угодно, вовсе не обязательно и пролетарий – порой люди, способные себе позволить парочку «бентли», передвигаются исключительно на битом жигуле, а вместо трехэтажного коттеджа как раз и оборудуют внешне убогую квартирку на окраине. Всякое случается, глядя исключительно снаружи, ни за что не раскусишь, кто перед тобой…
– И правильно, пожалуй… – повторил Смолин. – Итак, что мы тут имеем… А имеем мы нехороший интерес к интеллигентной вдовице, которая, как собака на сене, сидит на приличной сумме… Не верится что-то, что мы сможем к этой сумме подобраться, но планы у меня другие: если не нам, так и никому. Музей так музей. Логично я рассуждаю?
– А то, – сказал Шварц, играя «Смит-Вессоном». – Чтоб никакая падла не думала, что она тут самая хитрая. И окольными путями не заграбастала живопись. Может, с Кащеем потолковать откровенно?
– Во-первых, он все же может оказаться ни при чем, – сказал Смолин, подумавши. – Мало ли какие совпадения… Ну, скажем, кто-то из преподов института искусств, будучи старым знакомым великого живописца, к вдове посылает Дашеньку с вареньем. Вполне возможно, кстати, он там преподавал и сам, старшее поколение – поголовно его друзья-кореша… А во-вторых, я с утра пытаюсь дозвониться до Кащея. Еще и потому, что у него парочка моих орденов зависла. Только домашний молчит, а по трубе он постоянно недоступен. И народ не в курсе, куда патриарх подевался.
– В Манск он подевался, паскуда, – сказал Шварц с некоторыми проблесками умственного напряжения на лице. – Крепко он там к кому-то присосался, хорошие доски возит, а я до сих пор не вычислил, от кого…
– Ну, посмотрим, – сказал Смолин. – Если в Манске, значит, поехал он туда непременно с Ваней Жилиным, у того в Манске свой интерес, а значит…
Дверь приоткрылась, просунулась румяная щекастая физиономия, загорелая чуть ли не дочерна, с короткими пышными усами и гнутой трубочкой в зубах. По кабинету моментально распространился запах хорошего табака и спиртного.
– Здорово, жулики, – произнесла физиономия, приятно, хмельно улыбаясь. – Секреты обсуждаете или как?
– Какие
