style="font-size:15px;"> – После смерти Егора я готова к любому испытанию, – подняла она голову. – О чем вы хотите меня спросить?
– Предположим, ваш супруг догадывался или знал о ваших отношениях с молодым человеком. Предположим, он мог узнать об этом до того рокового дня. Возможно, он уже тогда решил действовать. И неожиданная смерть вашего друга – это месть вашего обманутого супруга. Он ведь восточный человек, и не в его правилах прощать измену.
Она изумленно взглянула на Дронго:
– Вы думаете, что это он все организовал?
– Пока нет. Но я хочу знать ваше мнение. Он мог бы решиться на подобный шаг, если бы твердо знал, что вы ему изменяете? Подумайте, я вас не тороплю.
– Я даже не стану долго думать. Конечно, мог. И поверьте: во мне говорит не обида разведенной жены, хотя мы еще пока супруги. Если он спокойно посоветовал мне избавиться от нашего общего ребенка, то почему он должен был пожалеть Егора? Мог. Он все мог. Но я не понимаю, каким образом? Нужно было найти человека, чтобы отравить Егора. А среди приглашенных были только знакомые отца Егора и сотрудники его компании. Мой муж умный человек. Он не сумасшедший. Если бы он кого-нибудь подкупил, это сразу бы стало известно. Он способен на подобный шаг, но он бы не стал травить Егора. Скорее нанял бы киллера, чтобы его застрелить. Господи, какие страшные вещи я говорю…
– Давайте немного отвлечемся. Вы все время были в тот вечер рядом с Егором?
– Нет. Конечно, нет. Он ходил между столами, здоровался и целовался с каждой женщиной, с каждым мужчиной. И все смотрели на него как на принца, наследника большой империи. Нет, я не могла быть все время рядом с ним. Мы разговаривали с Натальей. А потом я отошла к своим друзьям.
– У меня еще один неприятный вопрос. Но поймите, что я задаю их ради того, чтобы найти человека, виновного в смерти вашего друга. Как вы считаете, у Егора были другие женщины? Если вам неприятно отвечать на этот вопрос, можете не отвечать.
– Почему? Конечно, были. Он был молодой, красивый, богатый. И все его обожали. Признаюсь, что я его дико ревновала. Понимала, что не имею права, но ревновала. Даже несколько раз устраивала ему сцены ревности, скандалы.
– А как он реагировал?
– Смеялся. Говорил, что не ревнует меня к моему старому мужу.
– «Старый», – недовольно пробормотал Дронго, – почему «старый»? Вашему супругу только сорок девять. Мне немного меньше, но я не считаю себя старым.
– В двадцать лет все сорокалетние кажутся глубокими стариками, – возразила Мила, – он и мужа своей сестры считал стариком.
– Какие у них были отношения?
– Достаточно напряженные, насколько я могу судить. Наталья обожала своего брата, и это вызывало у ее мужа некоторую досаду. Николай Данилович считал Егора бездельником и плейбоем, а тот считал сенатора занудой и очковтирателем. Так он его и называл. Но из-за Натальи внешне они старались не ссориться.
– А
