Тюрьмы не только дискредитировали себя как инструмент регулирования преступности и предупреждения рецидива, но являют собой бесчеловечный механизм контроля за наименее продуктивными ресурсами рабочей силы. Приверженность к использованию учреждений лишения свободы является выражением духа насилия и деградации, «негативных культурных ценностей».[147]
Контроль над преступностью сам по себе не должен причинять вреда. Необходима децентрализация, установление демократического общественного контроля, развитие направления реабилитации (де Хаан).[148] Предлагается принципиально новая система «реабилитирующей юстиции». В основу ее должно быть положено социальное и экономическое правосудие с учетом интересов и потребностей как потерпевших, так и правонарушителей. Система юстиции гуманного общества должна строиться не на тюремном заключении, наказании и невнимании к жертве, а на защите и реабилитации.[149]
Слабые стороны данного криминологического направления усматриваются, в том числе, и самими его представителями, в «романтическом идеализме», отсутствии практических предложений, касающихся воздействия на опасных преступников.[150]
§ 15. Миротворческая криминология
Миротворческое направление в теории криминологии более или менее отчетливо формируется со второй половины 80-х годов XX столетия. Его видные представители – Брейсвелл, Пепински, Квини, Харрис и др.
Брейсвелл называет нижеследующие идеи миротворческой криминологии: 1) единение друг с другом и окружающим миром, потребность в примирении; 2) взаимная забота и поддержка как основной принцип исправительной политики; 3) самопознание, означающее достижение мира в самой личности.[151] По мнению М. Ланье и С. Генри, теоретики миротворческой криминологии стремятся вместо войны с преступностью строить вокруг проблемы преступности мирные отношения. В миротворческой криминологии реакция общества на преступность увязывается с проблемой осознания необходимости единения всех живущих на Земле, неразрывной связи страданий человека и страданий человечества. Чтобы изменить мир, сначала мы должны измениться сами. Это не значит, что мы должны отвечать злом на зло, которое причиняют нам, либо классифицировать и исключать из общественной жизни людей, не оставляя им свободы выбора.[152]
Пепински полагает, что наказание только способствует конфликту. Вместо насилия в обществе, и без того построенном на насилии, когда общественной реакцией на насилие и конфликт является конфликт и насилие, исходящее от государства в виде уголовных санкций, таких, как смертная казнь или лишение свободы, необходимо снижение уровня насилия, реагирование на насилие посредством примирительных, посреднических мер, мирного разрешения споров. «Единственный путь к миру – это собственно мир». Отказ от насилия этот автор связывает с демократией, децентрализацией, равноправной социальной структурой.[153]
Харрис
ThomasJ., BoehlefeldS. Rethinking Abolitionism: What Do We Do with Henry? Review og de Haan, The Politics of Redress // Social Justice. 1991. N 18. P. 242.
Haan W., de. The Politics of Redress. Boston, Unwin Hyman.
Knopp F. Н. Community Solutions to Sexual Violence: Feminist / Knopp. 1991. P. 183.
Lanier M., Henry S. Essential criminology. P. 288; Thomas J, Boehlefeld S. Op. cit. 1991.
Bracewell M. Peacemaking: A Missing Link in Criminology // The Criminologist. 1990. N15. P. 3–9.
Cm.: Lanier M., Henry S. Essential criminology. P. 288.
Pepinsky H. Е., Quinney R. (eds). Criminology as Peacemaking. Bloomington. Indiana University Press, 1991. P. 109–110.
