работенку, а сам наконец-то займется делом. Для начала просто подумает, пошевелит извилинами и хоть как-то попытается воспользоваться по назначению органом, расположенным между ушами. Нет, не носом. Мозгом. Бесконечные совещания, бумажная рутина, и с юности ненавидимая Эринрандиром общественная нагрузка отнимали практически все время, не оставляя времени как следует поразмыслить.
Высадившись у парадной моего будущего места работы, я с любопытством оглядела местный «желтый дом». Как и предупреждал меня папуля, любое принадлежащее НЧЧК здание можно узнать сразу по основному признаку: фасад его всегда выкрашен в канареечно-желтый веселенький цвет. Папа объяснял, что сперва так получалось случайно, но с течением лет стало традицией. А к традициям мы относимся ревниво.
Региональное Управление грозного ведомства возвышалось над окружающим пейзажем подобно неприступному утесу. Подозрительно щурились бойницы окон, забранные мифрильными решетками, хлопал слегка обвисший под дождем государственный флаг над фронтоном, словно молчаливые бессменные стражи, хмурились статуи, держащие на плечах ложный портик. Но более всего воображение поражала дверь: двустворчатое мифрильное чудовище высотой с горного тролля. Такое ощущение, что архитектор планировал, что здесь будут держать осаду не год, и даже не два, а все десять лет. Чеканную эмблему на двери венчала лента с жизнерадостной надписью: «Стучи, друг, и входи».
Я чихнула, вскарабкалась по ступенькам крыльца, покосилась на статуи, полюбовалась на надпись – и решила последовать инструкции, столь любезно вывешенной на входе. А именно – постучала. Как оказалось, зря. Из приоткрывшегося в двери смотрового окошка на меня уставилась жутко недовольная орочья физиономия.
– Пропуск! – буркнул дежурный.
– Э-э-э… я… у меня еще нет… Я из Столицы, по распределению. Вот, – лихорадочно роясь в кармане плаща, я торопливо лепетала все это, опасаясь, что охраннику надоест ждать, – нашла! Пожалуйста.
Я попыталась впихнуть всю пачку своих документов прямо в окошко, но орк-дежурный фыркнул и захлопнул его. Правда, мгновением спустя в мифрильно-чеканном монолите двери открылась дверца поменьше.
– Проходите.
– Спасибо, – я шмыгнула носом и втащила себя и свои сумки в нутро Управления. Прозрачную папку с документами я продолжала держать в руке, словно белый флаг парламентера.
– В следующий раз не надо стучать, – ухмыльнулся орк, – там справа звонок есть вообще-то.
– А-а…
– Давайте бумаги. А, к особистам? Подождите здесь.
Дежурный принялся звонить по местному, а я – таращиться по сторонам. Внутри обиталище энчечекистов оказалось далеко не таким внушительным, как снаружи. Контора как контора, каких десятки тысяч по всей стране. Единственная специфическая деталь – на доске объявлений напротив дежурки теснились листочки типа «Разыскивается…», несколько инструкций и
