Назар. На том самом мотоцикле с высокими зеркалами и… сиреневой лентой, повязанной на ручку. Моей лентой, которую я повязывала раньше на волосы.
В один из дней, когда мы были вместе, Назар не мог со мной расстаться возле моего дома. Он долго целовал меня, шепча на ушко ласковые слова:
– Лизка моя, девочка моя, как трудно с тобой расстаться. Голову вскружила. Да я ни о чем думать не могу, кроме этих губ.
А я как дурочка улыбалась и сама тянулась за поцелуями. В какой-то момент он стянул с моих волос ленту.
– Теперь частичка тебя всегда будет со мной.
И вот, спустя годы, словно в перемотке я вижу все эти картинки из прошлого.
– Приехали, – резко произносит Стас, вырывая меня из оцепенения и бешеного рёва мотоцикла, когда тот проносится мимо нас.
– Он сейчас здесь живёт? – еле шевелю губами, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце.
– Понятия не имею. Тебя это не должно волновать.
Не должно, но волнует. Очень.
Глава 4
В трехэтажном особняке Лунеговых мне всегда было не по себе, даже в то время, когда я была в доме с Назаром. Спустя годы ничего не изменилось. Меня каждый раз пробирает дрожь, когда переступаю порог, по коже бежит холодок, и есть постоянное ощущение, что за мной наблюдают. И дело тут не в камерах, которыми почти весь дом утыкан в целях безопасности. В офисе у нас тоже куча камер, а этого ощущения нет. В доме же будто стены всё слышат.
У Маруси всё иначе: нет никаких проблем с домом, она прекрасно в нем ориентируется. В особняке у моей девочки есть своя спальня и комната для игр. В компании дочки я чувствую себя немного комфортнее, поэтому одна здесь появляюсь редко.
Виктория Степановна встречает нас в гостиной. Она не переоделась, на ней всё то же тёмно-серое платье.
– Бабушка! – Маруся, быстро передвигая своими худенькими ножками, летит к свекрови.
Женщина приседает, раскрывает руки, и дочка виснет на бабушке.
– Марусенька, снова подросла?
И дочка деловито кивает.
– Да, на сантиметр! Тётя Лена измеряла нас сегодня. А Пашка на целых пять! А Сенька не вырос, – делится важной информацией с бабушкой.
Виктория Степановна внимательно слушает и кивает внучке. Она тоже любит девочку. Родная же. Но я сомневаюсь, что она знает, чья именно дочь Маруся. Мы с ней никогда не поднимали этот вопрос, следовательно, Александр Владимирович её не посвятил. Иначе я не понимаю, почему она молчала.
– Мама купила мне купальники для гимнастики, – продолжает трещать, – целых два. Хочешь, покажу? – И оборачивается ко мне: – Мама.
Я протягиваю ей белый пакет, она сразу вынимает купальники и раскладывает их прямо на полу.
– Вот в этом я буду, – тычет пальчиком в чёрный с длинным рукавом, – заниматься в клубе, а в этом, –
