в Городец».
Только призадумался, Нелада уже заглядывает в глаза, будто тайные помыслы хочет разведать.
– Сильно болит? Потерпи, Шатун обещал наутро баньку протопить, выгоним хворь из тела.
– Сама поди парить будешь? – грубовато брякнул Нечай, внезапно осердясь не пойми на что.
– Если дозволишь – доверишься… – смеются полные губы, а в глубине карих глаз затаилась давняя тоска, а то и показалось Нечаю.
– А ты мне доверишься? – спросил он, глядя себе под ноги, намаялся за день, а тут еще пригожая девица банькой дразнит.
– Хороший ты парень, Нечай… Я добра тебе хочу. Здоровья и силы прибавлю, сколько сумею, раз уж тропки наши вместе сошлись.
– О самой-то кто похлопочет? Втемяшились в голову колдовкины уроки. Будто нельзя без них обойтись.
– После поговорим. Там видно будет.
Глава 7
Кузька
Двор усмаря был широк и не прибран, горбыль в ограде покосился, а кое-где доски разошлись на потеху язвительным соседям. Под навесом дальше от дома мокли в чанах с известью коровьи кожи, на столе ждал работы раскрой на сапог, рядом сушились на дровах застиранные полотенца да синие мужские порты.
У крыльца стояла палка с деревянной лошадиной головкой, ко второй палке было раскрашенное колесико приделано, а на третью насажен петушок с облупившейся краской на гребешке и бородке. Только давно игрушками никто не тешился, прилипла к колесику глина с пучком соломы, так и примерзла.
Грубой матерчатой занавеской просторная изба Шатуна была поделена на две части. В кухонном закуте из пузатой бочки пахло доходившей брагой, а в горенке старыми овчинами да травяными вениками, развешанными у самого потолка.
Печь с закопченными изразцами уже остыла, пустые чугуны от мала до велика сиротливо сгрудились на полу рядом с разбросанными полешками. Нечай прежде не видал такого разора в дому, похоже, хозяин руки опустил, схоронив жену.
Нелада осуждающе покачала головой и поджала губы. Да что спросить со вдовца, оставшегося с малолетним сынишкой?
За давно не скобленым столом сидел худенький белоголовый мальчик восьми годов, ручонкой ловил из деревянной миски квашеную капусту в розоватом рассоле, заедал холодной печеной репой. На вошедших глянул неодобрительно.
– Торопко мой, – тихо пояснил Шатун. – Один у меня остался, девчоночки в болезни с матерью полегли.
– Ну, здрав будь, Торопко! – весело приветствовал Нечай.
Мальчик насупился и еле слышно ответил:
– Ныне зовусь Кузьмой.
А после и вовсе залез на лавку под овечий полушубок. Спрятался от холода и незваных гостей. Шатун, кряхтя, принялся растапливать печь, между делом рассказывал, как слуги князя Ядрея велели всему городскому люду приходить в каменную церкву на службу Новому богу. Иноземный волхв каждого мальца наговорной водой кропил и новым именем нарекал.
– Понравилось
