понимала их шутки, логику их рассуждений, приводившую к тому, что они перескакивали с темы на тему, словно поезда, перемещавшиеся с одного пути на другой. Порой ей казалось, что они говорят на незнакомом ей языке.
Альва находилась в своей гардеробной, стоя перед очередной дилеммой – решала, какой наряд надеть. Какому туалету отдать предпочтение: с опалами, с жемчугом и бриллиантами, с атласными и шелковыми лентами, с изящной кружевной отделкой, с вышивкой золотой и серебряной нитью? Ну как тут выбрать? Ей уже с трудом верилось, что некогда она довольствовалась двумя-тремя платьями, которые приходилось постоянно чинить. Воспоминания о той поре породили ужасающую мысль, засевшую в сознании: вдруг она всего этого лишится?
Хоть Альва и знала, что Вандербильты – одна из богатейших семей в стране, былой страх не исчезал. Уже видев однажды, как улетучивается нажитое состояние, она не исключала повторения подобного. По этой причине из своего солидного еженедельного содержания Альва откладывала по несколько долларов. Деньги она хранила в шляпной коробке, которую прятала в самой глубине платяного шкафа. На всякий случай.
Из-за страха остаться ни с чем Альва никогда не приберегала лучшее напоследок. Боялась, что любая отсрочка лишит ее того вожделенного, что она держит в руках. Не желала откладывать свое счастье ни на секунду. Она жаждала лучшего и не собиралась довольствоваться чем-то промежуточным или неудовлетворительным, дабы наконец получить то, чего алкала ее душа. Награда ей нужна была сразу, и она не понимала, зачем сестры мучают себя, едят безвкусные овощи, сухое жесткое мясо и склизкий вязкий рис, чтобы заслужить вкусный десерт. Сама она, наверняка зная, что ей попадет, все равно сначала украдкой съедала пирожные, пудинги, торты.
– Альва? – окликнул ее снизу Вилли Кей. – Поторопись, дорогая. Мы не должны опоздать на ужин.
– Я почти готова, – отозвалась она. Перебирая свой гардероб, Альва остановила взгляд на платье, которое планировала надеть на пикник Мэйми. В нем она пошла бы и на пикник миссис Астор, если бы ее пригласили.
Она взяла это платье, приложила его к себе, дабы удостовериться, что вырез не слишком глубокий, а рукава достаточно длинные, скроют ее царапины и ушибы. Слава богу, синяк на лице уже превратился из багрового в желтый и был едва заметен. Немного припудрить, и вообще видно не будет. Однако мышцы и сухожилия до сих пор болезненно отзывались на каждое движение, хотя со дня инцидента прошла уже неделя.
Однако физическая боль была несравнима с той, что причинила ей в тот день миссис Астор. Эта рана не заживала. Правда, миссис Астор можно было понять: она не знала, что Эмили разбилась бы насмерть, сорвавшись с Наскальной тропы, если бы Альва не подоспела ей на помощь. Да, миссис Астор ни о чем таком не ведала, но почему она к Альве отнеслась как к разносчику, доставившему посылку? Кто дал ей такое право? А Эмили, разумеется, настолько боялась матери, что слова не вымолвила. Спустя два дня Джеймс Ван
