в опоре… И пока в нем Божие начало действовало, этот расчет оправдывался. А когда перестало действовать, сразу проявилась человеческая слабость. Невозможность опираться на него. Потому что там нет любви. (Дальше читаю Евангелие от Марка.)
Вне Церкви люди водимы злыми духами
Вот я часто вспоминал это место в Евангелии. (О гадаринском бесноватом.) Потому что та жизнь, которая у меня была, до Церкви, она казалась обычной, нормальной, ничего в ней такого не было… И я, по меркам мира, был хорошим молодым человеком – добрым, даже в какой-то степени одухотворенным. Но когда я пришел в Церковь, то выяснилось, что – и достаточно быстро – что вся моя жизнь, рядом с Богом, она рассыпается, она, можно сказать, была полностью заражена нечистыми духами. Оказывается, что те люди, которые живут вне Церкви, которые строят свои жизни по каким-то другим расчетам, они оказываются все водимы злыми духами. Они как бы все беснующиеся. Все. А когда мы приходим в Церковь, мы узнаем о себе эту беду. Мы не можем выстаивать в храме, нас то раздражает, это бесит – мы узнаем эту болезнь. Но мы понимаем, что это болезнь, а вне Церкви это не считается болезнью, эти духи заправляют людьми. Эта гордость, бешенство, злоба… И люди, одержимые этими страстями, главенствуют. Всем управляют. И для того, чтобы удержать свою власть, они чуть ли не на преступление готовы. Как мы это увидели в моей маме… И в Насте. Моя мама, чтобы удержать главенство, делала одно, а Настя – чтобы достичь главенства, делала другое. Но так как мы всё-таки с <вашей> мамой выбрали жизнь с Богом, эта неправота их была очевидной. А вот страшно, когда неочевидна неправота таких людей. Вот это страшно. И все эти вещи я достаточно быстро понял, когда в Церковь пришел. Что все эти люди внецерковные – они беснующиеся. Они одержимые бесами. Представляете? Явно это не проявляется.
Подражать исцеленному гадаринскому бесноватому
Вот вы… Я вам говорю, с какими вещами вы соприкасаетесь, встречаясь с нецерковными людьми. Господь сделал так, что это сокрыто. Святость и греховность бывают неотличимы друг от друга. Ну только в крайних своих формах всё-таки видно – либо человек очень светится, прям, либо он очень мрачный. Так – малоотличимо. А на самом деле люди могут принадлежать совершенно разным мирам – совершенно! Если б нам это открылось, как всё это выглядит в духовном мире – кого мы там встречаем каждый день, каких там рогатых, черных… Ну вот я вспоминал вот этот рассказ из Евангелия. По смирению. Потому что я всегда… Я тоже очень рано понял, что надо выбирать всегда смирение, если хочешь быть с Богом. Думать о себе как можно более смиренно. И по смирению я подумал, что вот я должен подражать вот этому вот бесноватому, которого Господь исцелил и направил к своим. Чтобы он рассказал им, что Бог с ним сделал. И поэтому я так много уделил сил, внимания папе своему, и маме, и дяде Эдику, и дяде Боре до сих пор вот внимание уделяю. И сестре своей Марии. И даже двоюродной, там, своей сестре… И всем друзьям, которых я знал
