это так.
– Но когда?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, какой год?
– Да ведь 1935 год!
У нее перехватило дыхание.
– И тебя зовут …
– Джордж Рэнкин.
– А я, – в ее смехе прозвучал странный надлом, – я мисс Мэри Этвуд. Но всего несколько минут назад, о, неужели я сплю? Конечно, я не сумасшедшая!
Ларри снова склонился над нами.
– О чем ты говоришь?
– Вы дружелюбны, вы двое. Странные, очень странно выглядящие молодые люди. Этот… этот экипаж без лошадей – теперь я знаю, что он мне не повредит.
Она села.
– Отведите меня к своему врачу. А затем к генералу вашей армии. Я должна увидеть его и предупредить. Предупредить вас всех. – Она снова впадала в истерику. Она дико расхохоталась. – Ваш генерал – он, конечно, не будет генералом Вашингтоном. Но я должна предупредить его.
Она схватила меня.
– Ты считаешь меня сумасшедшей. Но это не так. Я Мэри Этвуд, дочь майора Чарльза Этвуда из штаба генерала Вашингтона. Это был мой дом, где ты разбил окно. Но несколько мгновений назад он выглядел совсем не так. Вы говорите мне, что сейчас 1935 год, но всего несколько мгновений назад я жила в 1777 году!
Из прошлого
– В здравом уме? – спросил доктор Альтен. – Конечно, она в своем уме.
Он стоял, глядя на Мэри Этвуд сверху вниз. Он был высоким, стройным парнем, этот знаменитый молодой психиатр, с темными волосами, слегка поседевшими на висках, и аккуратными черными усами, из-за которых он выглядел старше своих лет. Доктору Альтену в то время, несмотря на его высокое положение, еще не исполнилось сорока.
– Она в своем уме, – повторил он. – Хотя, судя по тому, что ты мне рассказываешь, удивительно, что она такая. – Он мягко улыбнулся девушке. – Если вы не возражаете, моя дорогая, расскажите нам, что с вами случилось, как можно спокойнее.
Она сидела у электрокамина в гостиной доктора Альтена. Желтый свет поблескивал на ее белом атласном платье, на ее белых плечах, на ее прекрасном лице с маленькой круглой черной родинкой и на локонах белого парика, свисающих с шеи. Из-под развевающейся юбки с оборками виднелись два атласных носка ее туфель.
Красавица 1777 года! Так странно! Я смотрел на нее с участившимся пульсом. Казалось, я сплю. Сидя перед ней в своем твидовом деловом костюме с трубчатыми брюками, я был анахронизмом! Нас должен был освещать свет свечей. Я должен был быть напудренным и в бижутерии щеголем, в великолепном атласе и рубашке с оборками в тон ее платью. Какими странными, какими футуристическими, должно быть, казались ей мы, трое мужчин 1935 года! И этот город, через который мы пронесли ее в пульсирующем такси, – неудивительно, что она была взвинчена.
Альтен пошарил в карманах халата в поисках сигарет.
– Продолжайте, мисс Мэри. Вы находитесь среди друзей. Я обещаю, что мы постараемся понять.
Она улыбнулась.
– Да. Я… я верю вам.
Ее голос был тихим. Она
