целое, а можем воспринимать его лишь поочередно с двух сторон – внутренней и внешней, а это и служит причиной того, что одно и то же явление нам кажется состоящим как бы из двух процессов, из которых каждый воспринимается нами порознь.
Однако и в таком виде монистический параллелизм далеко не всеми разделяется, так как в нем дело идет скорее о более или менее удачных сравнениях, нежели о настоящем объяснении. В самом деле, если мы говорим, что два по существу различных процесса представляют собой две стороны одного и того же процесса, то это, в сущности, есть не что иное, как уподобление, а не отождествление.
Мы приведем здесь по этому поводу слова Цигена, которые вместе с тем выражают и наши мысли: «Какой научный смысл мы можем здесь связывать со словами „внутрь“, „наружу“, когда дело идет совсем не о пространственных отношениях? Кто тот, с чьей точки зрения действительное является то психическим, то материальным? Нам необходимо придумать себе еще третье существо или же приписать физическим чашкам замечательную способность представляться друг другу, существовать друг для друга, чтобы быть в состоянии провести эту гипотезу тождества. Но этот выход кажется мне бесконечно более сомнительным, чем, например, любая окказионалистическая гипотеза»[14].
Ввиду очевидной несостоятельности вышеуказанного объяснения некоторые из видных представителей параллелизма, как, например, Авенариус, ничуть не допускают сближения или тождества между физическим и психическим миром. В мире физическом мы встречаемся только с материальными явлениями, причем все материальное происходит исключительно из материального же, тогда как все психическое возникает только из психического, а не из материального; таким образом, как между физическими явлениями существуют причинные отношения, так и между явлениями психическими существуют причинные отношения. Не существует лишь причинных соотношений между явлениями физическими и психическими.
Таким образом, несмотря на параллельное течение явлений в мире физическом и психическом, оба мира представляются совершенно обособленными друг от друга, отдельными мирами, и, несмотря на то, между обоими рядами явлений существует полное соответствие, как бы по предустановленной гармонии Лейбница или по какому-то необъяснимому для нас действию высшего начала, явления физические в каждом отдельном случае приходят в согласие с психическими, как учили окказионалисты.
Очевидно, что гипотеза параллелизма, не внося, в сущности, ничего нового в объяснение взаимности между физическим и психическим миром, устанавливает только как факт то постоянное соотношение между физическим и психическим, которое предполагалось уже давно и которое в учении параллелизма получило только определенную научную формулу.
Между тем гипотеза параллелизма, допуская постоянное соотношение в наших центрах психических, или внутренних, явлений с материальными, или внешними, в сущности сама по себе не только
Ziehen T. H. Отношение мозга к душевной деятельности. СПб., 1902.
