следователя.
***
– Вот это да… – протянула Ксюша, всё ещё не до конца сознавая случившееся.
– Как? З-зачем? – голос Ники срывался, а зубы отбивали мерную дробь.
Волосы на затылке Эльвиры зашевелились. Ведь она совсем ещё недавно пожелала однокласснице смерти, и вон что случилось… Конечно же, это была просто случайность, нелепое совпадение. Кто мог знать, что у той в голове. Однако отчего-то девушка ощущала вину. Будто бы сама, своими руками, столкнула Маринку с окна. И если бы не железный частокол ограды внизу, одноклассница бы осталась жива.
– Почему именно это окно? – дрогнули губы, и Эльвира поморщилась.
– Что? – встрепенулась Ксюша, отвлекаясь от своих тягостных мыслей.
– Окно, – чуть твёрже произнесла Эльвира. – Спрыгни она с любого другого, и осталась бы жива, а тут..
– И впрямь, – подхватила с удивлением Ника. – Только там эта ограда у палисадника и осталась. Везде давно убрали.
– Кошмар, девочки, – наконец осознала весь ужас произошедшего Ксюша, пряча в ладонях лицо. – Я теперь не усну.
– Да уж, – в унисон протянули подруги и, распрощавшись на перекрестке, сгорбившись побрели по домам.
***
Дома, закрывшись у себя в комнате, Эльвира пыталась разобраться в своих чувствах и ощущениях. Раз за разом вспоминая ухмыляющееся лицо ненавистной Маринки, она с ужасом понимала, что не грусть и отчаяние шевелятся в глубине её чуткой души, а наоборот, странная радость и удовлетворение.
Цепочку тягучих мыслей прервала мама. С хныкающим малышом на руках она тихонько постучала в дверь.
– Элечка, дочь, у тебя всё в порядке?
– Да, мам, всё хорошо.
– Как дела в школе?
– Нормально.
Рассказывать маме о трагедии не хотелось ещё и потому, что внезапно Эльвире она перестала казаться настолько ужасной, как в самом начале. Первые эмоции схлынули, оставив в душе лишь тянущее чувство отмщения.
– Ужинать будешь? – не уходила от комнаты мать.
– Не хочу. Может, позже, – Эльвира раздражённо поморщилась.
– Тогда сама разогреешь, а то Тёмка сегодня особенно неспокойный. Пойду отдохну, может, и он успокоится, – девушка слышала, как капризно кряхтит младший брат, и жгучая ненависть вновь поднималась в душе.
Как же он надоел, это мерзкий ребёнок… И мама… Конечно, теперь ей совсем не до дочери. Всё время она занята малышом, а ведь раньше…
Эльвира прикрыла глаза, и светлые воспоминания отогрели холодную ярость. Ресницы дрогнули, и солёная влага скользнула по бледным щекам. «Мама… Ах, мамочка… Я так люблю тебя…» – шептали бескровные губы, а ком злости в груди стянулся в ничтожный клубок. «Почему же ты разлюбила меня…» – глухие рыдания сотрясли юное тело. Вся боль и напряжение последних месяцев выплеснулись наружу, оставив после себя гнетущее опустошение.
Так,
