суждениям. Ложные умозаключения ведь отличаются от «заблуждений» именно основанием намеренности. Заблуждение – это ошибочные суждения, возникающие ненамеренно, как ступень к познанию истины. Ложь, наоборот, имеет намеренный характер. Поэтому преодоление «лжи» имеет своим основанием уже не столько углубление познания объекта, устраняющего заблуждения, сколько устранение самого «лжеца», обнаружение лжи и развенчание намерений субъекта, такую ложь формулирующего.
Таким образом, сказанное показывает, что те или иные определенные решения человек, находящийся в роли судьи, способен принимать свободно, опираясь на свои собственные ум и волю, коими он персонифицирует социальную систему, так и обнаруживая себя подавленным основаниями субъективно непреодолимой детерминации, в том числе и связанными с неспособностью «мыслить и делать не в свою пользу».
46
Судебного решения, нарушающего нормальную связь между деянием и его классификацией по основаниям некоторого общепринятого закона.
47
Способным заставить судей намеренно пойти против истины/закона ради того, чтобы свободно-вольно принять решение, «выгодное названному электрику».
48
Ведь действия не по абстрактному шаблону антистихийно-природной организации, но принимая в качестве определяющей детерминанты человеческий интерес (возможно, и системно организованный, однако не на манер рациональной «машины антистихийно-природного производства», но первобытных орд, которые формировались из состава прежде всего «грабителей-вандалов», желавших не столько подчинить завоеванные народы, сколько их ограбить, а то, что не поддается грабительской приватизации, – уничтожить), – такие действия плохо укладываются в «заботу о маленьком простом человеке – социальном функционере». Стихийная природа уважает «грубую силу», эгоистическое вероломство, не признающее никаких преград, кроме оснований естественного отбора. Поэтому, если мы решаемся фантазировать и далее, опираясь на образ «простого электрика», интересы которого якобы так старательно удовлетворяют «судьи», загоняя в «угол разумно понимаемой несправедливости» олигарха, то нам просто необходимо будет отказаться от образа «простого слабого электрика» и поставить в центр стихию «псевдомифологического героя», взмахом руки разрушающего города и легко преодолевающего любые преграды.
…Но это, если речь идет относительно ситуации классового капиталистически-олигархического общества (а Россия начала XX столетия демонстрирует именно специфику олигархического капитализма), как минимум нелогично. Логичнее представить себе ситуацию, наоборот той сказке, которую мы придумали: «компания – фактический монополист и олигарх – обижает простого рядового человека, и тот, как ни старается, обнаруживает, что добиться справедливости через обращения в суд неспособен. …Он – не олигарх». …Вот это действительно похоже на правду.
