их папа? Граф? Князь? Король?.. Нет, скорее какой-нибудь обнищавший барон. Ни слуг, ни деревень в округе. И вообще ни живой души в километрах вокруг. Лишь одна неприкаянная и три беспризорника!
Облачившись в сухие брюки, похожие на холщовые штаны, и простую белоснежную рубашку, я ощутил себя человеком. Немного посомневавшись, всё же примерил сапоги из мягкой кожи, и они оказались впору. Решив проверить, как выгляжу в образе средневекового аристократа, приблизился к зеркалу и протянул руку с намерением сорвать ткань, как раздался требовательный стук в дверь.
Обернувшись, я недоумённо приподнял брови: она же была открыта! Неужели кто-то закрыл дверь, чтобы постучать? Но зачем? Быстрыми шагами пересёк спальню и, распахнув дверь, нос к носу (точнее, к месту, где он должен быть) столкнулся со скелетом.
– Зачем так пугать? – схватился я за грудь.
Скелет щёлкнул челюстью и властно сверкнул зеленью магии в провалах глазниц.
– Э-э, – отступил я и показал раскрытые ладони. – Руки помыл… Да что там! Весь тоже искупался.
У скелета отвисла челюсть, которую тот подтянул очень резко, со стуком. Злится?
– Честно-честно! – поклялся я. – Агнесс докажет… Когда говорить научится.
Странный слуга отпрянул, и зелень его магии засияла ярче. Я невольно отступил ещё на шаг – не к добру это! И точно. Не успел я сделать и вдоха, как оказался в воздухе. Паникуя, забарахтался.
– А-а! – Едва поймав некое подобие равновесия, крикнул: – Эй, худышка, а ну опусти меня на пол! Я кому говорю? Пёселя Лаврентьевича на тебя нет…
Скелет, не слушая меня, развернулся и, подняв руку, сделал пальцем круговое движение. Я медленно, будто воздушный шарик, полетел над полом, следуя за вышагивающим впереди экспонатом музея.
Благо парил я от силы пару минут. Стоило нам оказаться у распахнутых двустворчатых дверей гостиной, как раздался хлопок, и я свалился на пол. В ноге прострелило болью – неудачно!
– Папа! – бросилась ко мне Джессика. Схватила меня за руку и с восхищением осмотрела. – Тебе идёт эта одежда. Где ты её взял?
– Джонатан подсказал, – с трудом поднимаясь и морщась от боли, ответил я.
– Да? – несказанно изумилась девочка и, прижав ладошку ребром у рта, прошептала: – Ты ему нравишься!
– Неужели? – недоверчиво хмыкнул я. – Именно потому он мечтает выставить меня в небытие?
– Хотел бы – выставил, – чересчур серьёзно возразила девочка и улыбнулась. – Джонатан унаследовал дар отца. Пусть он не такой сильный, как у великого и ужасного Устина, но всё же достоин уважения.
– А этот великий, – заинтересовался я, – где он?
– Далеко, – вздохнула девочка. – Мы никогда не виделись, но мама с ним иногда разговаривала… И с его новой женой! Она тоже из неприкаянных.
Джессика повернулась к скелету и благодарно кивнула.
– Спасибо, что пригласил папу на обед, Герман. Можешь отдыхать.
– Пригласил? –
