что, в свою очередь, говорит о выраженной снип-мутации[26], но, возможно, мы ошиблись маркерами, сами понимаете, – тут баритон несколько замялся, но быстро взял себя в руки, – была такая неразбериха, дополнительные секвенирования не подтвердили ошибки.
– Так это наш ребёнок?
– Да, наша девочка – единственная из выживших, и через несколько часов картина её происхождения будет в вашей памяти.
– Не забудьте передать и ошибки числа повторов, пожалуйста, для отчёта.
– Всенепременно, – воскликнул баритон.
…Потом какая-то женщина взяла за руку малышку, нежно поцеловала её и запела песенку:
Юге, где ты, моя Юге?
В белом платье на небе,
Гуляешь там средь ангелов
На празднике небес,
Свирель поёт, труба зовёт,
Цветы вокруг и счастье вдруг,
Ворвалась солнечным дождём
В печаль твою, Юге…
Женщина услышала шорох и приближающиеся шаги. Залаял Лесник.
– Милая, чай готов! Мы будем пить на веранде или предпочитаешь гостиную? – отвлёк от воспоминаний мужской голос.
– Давай на веранде, – ответила она и с какой-то нерешительностью, очень осторожно присела на край кресла.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил отец Арсена, сервируя стол и пристально глядя на неё.
– Да как-то так, не очень, – безразлично ответила женщина.
– Ты выглядишь разбитой и какой-то озабоченной, – настаивал Аркадий Маркович, звеня при этом чашками-ложками.
– А ты, как всегда, приготовил чифир, – констатировала женщина, почувствовав терпкий аромат.
– Софья Политонoвна, я думал ваc взбодрить.
– Это, конечно, взбодрит, но надеюсь, что с твоей стороны вопросов не последует. И пeрeстань фамильярничать, пожалуйста.
– Точно встала не с той ноги, – с обезоруживающей улыбкой произнёс мужчина.
Разговор прекратился. Пара безмятежно, не торопясь, пилa чай и любовалaсь окрестностями. В их движениях прослеживались согласованность, гармония. Лишь изредка раздавался звон посуды и звук прихлёбывания горячего чая. Смеркалось. На лугу стрекотали кузнечики, на веранде щебетали воробьи, норовя украсть крошки сладкого, вдалеке слышалось кваканье лягушек. Свежело. Воздух наполнялся влагой.
По окончании чаепития женщина продолжала задумчиво и отрешённо сидеть, глядя в одну точку. Наконец она вышла из оцепенения, тяжело вздохнула и произнесла престранную фразу:
– Что не может быть представлено через другое, может быть представлено через самое себя. – Она резко поставила чашку на блюдце – блюдце зазвенело – и так же резко встала и вышла вон.
Пока она направлялась к двери террасы, маленькая слезинка блеснула и тут же исчезла в сиянии горящей свечи, и Аркадий Маркович увидел в этом взгляде новую сторону характера спутницы, которая была ему незнакома. Но ещё больше он удивился промелькнувшей
Необратимые мутации в ДНК.
