было так грустно[34]!
– Ты меня интригуешь. Пришёл больной, разбитый, молчал две недели, а когда заговорил – то загадками…
Аркадий Маркович, сидя на постели, уставился не моргая на Роберта, думая, с чего бы начать повествование. Но прежде внимательно осмотрел бывшего друга – чёрная ряса до пола, жилистые руки, собранные в пучок густые с проседью волосы, голубые ясные глаза. Он захотел запомнить этот образ, оставить его себе навсегда.
– Да не смотри ты на меня как на небожителя. Рассказывай! Как Софья?
– Блаженствует, видно, ей на земле не до того было, – сухо ответил Аркадий Маркович и замолчал.
Роберт остолбенел. Его лучистые глаза позеленели, и в мгновение ока он оказался подле товарища.
– С этого места медленнее и подробнее, так сказать – sinе irā еt studiо[35].
– Знаешь, я только что тебя рассматривал, чтобы запомнить, потому что и память о Софье храню как светоч ушедшего врем… – Он зарыдал, стесняясь своих слёз, но не сдерживаясь.
– Тише, тише, успокойся, у меня немного наливочки было, а лучше давай… водки, – махнул рукой Роберт. – Что это мы, за встречу даже не выпили. Успокойся. Сейчас.
Через секунду он уже налил полстакана Аркадию Марковичу.
– А себе?
– Да, знаешь, завязавшие алкоголики любят смотреть, как пьют другие.
– Опа, как это тебя?
– Да будем считать, что метафорa…
– Гм…
Аркадий Маркович выпил залпом; потом взял кусочек хлеба и долго его нюхал:
– С тмином?
– Ржаной, бородинский, – ответил схимник. – Годы тебя не берут, Аркаша!
– Неправда. Ты всегда умел меня успокаивать по-особому, заходя с тыла, так сказать; не любишь говорить прямо. Всегда аккуратно, обходительно – чистая лиса.
Потом внезапно посмотрел в глаза монаху и серьёзно добавил:
– Если ты поручился за ближнего твоего и дал руку твою за другого, ты опутал себя словами уст твоих, пойман словами уст твоих. Ты понимаешь, о чём говорю, Роберт?
– Нет.
– Аd mоrtеm dоmus еjus еt аd impiоs sеmitае ipsius[36], отче.
– Пред очами Господа пути человека, и Он измеряет все стези его. Ты хочешь исповедаться, сын мой?
– Да, отче. Соnfitеоr sоlum hос tibi[37]. Подготовьтесь, ибо это страшная тайна. Зная тайну – сами станете тайной – другой дороги не будет.
– Пути Господни неисповедимы, сын мой, я готов выслушать.
– Я попытаюсь объяснить всё, хотя ты – концептор, надеюсь, что и сейчас меня хорошо поймёшь.
– Я весь внимание.
– Как ты знаешь, у нас – у капусты, камбалы, человека – одни и те же гены. Из генов, как из кирпичиков, строится организм по нужной матрице – фантому. Если у жизни есть храм, то он – внутри клетки ДНК, написан он на языке любой формы. В генетических конструкциях всегда появляются случайные изменения.
Из стихотворения «Александре Осиповне Смирновой» М. Ю. Лермонтова.
