выспалась, однако никого кусать не собиралась. «Да ну и корм с тобой!» – подумала я и распахнула окно.
– Здравствуйте! От кого вести, какие вести?
– В спешке уходя, друзей новых не забудь, – прокаркала птица и добавила: – Дай поесть.
Компаньон соизволил поднять голову, навострил уши. Я положила на подоконник виноград и кусок мяса с позднего ужина.
– А от кого вести? – осторожно уточнила, когда ворон съел пару ягод.
– Ялия передает привет.
Черная птица легко взлетела вместе с куском мяса и была такова. Какого лешего?
– К чему бы это? – сдвинул брови кот, сон как рукой сняло. – Приветы она передает.
– Может, она про Обжору говорит?
– Мы бы не ушли, не попрощавшись с ним, – возразил Бальтазар.
– Да, странно. Кстати, о нем…
Выспросила у кота немного подробностей о друге. Оказывается, Обжора что-то вроде сейфа: если съел с целью спрятать, то может хранить в себе долгое время, не испытывая проблем. А готовую еду просто съест. В общем, странная способность, самая странная из всех виденных в этих стенах. И очень на руку мне, есть одна шальная мысль.
– Ты доверяешь ему? – уточнила я.
– Конечно, он надежный, как танк.
Мы ушли после завтрака, попрощавшись с учителями и Ворлианом, поблагодарили за помощь. Обжора помахал нам с лестницы – из-за веса ему тяжело спускаться и подниматься. Мне вручили оловянный прут и клещи, на всякий случай, вдруг, как в сказке, пригодится.
– Расскажи потом, как дело было, – попросил Ворлиан.
Изольда разминала лапы, готовясь к прыжку, я села на лавку и сжала в руках цепочку – одним Ключом на ней стало меньше.
Открыла дверь из Убежища в наш номер, впустила Ядвигиного кота и столкнулась нос к носу с горничной. В ее руке замерла поднятая метелочка для пыли, глаза округлились, рот приоткрылся в комичном выражении. В ноги всей массой врезался отвлекшийся на Супчика Бальтазар, так что я буквально выпала в комнату. Девушка, судя по всему, новенькая, не знала, что ко мне заходить не нужно, и выполняла свои обязанности, а тут мы. Картина маслом: открывается дверь изнутри уборной, а за ней – лес, озеро, домик на курьих ножках и девушка с животными. На смуглом лице горничной все недоумение мира. За ее спиной Тихон нелепо размахивает руками, он-то был здесь раньше – ему в Убежище нельзя, – но сделать ничего не мог. Приплыли.
Внутренний голос уныло протянул: «Так вот о чем говорил ворон». Придется уходить, и быстро – память стирать я не умею. Дальше как в песне: мое сердце замерло.
– Добрый день, – говорю, заталкивая котов ногой назад, в Убежище, и закрываю дверь. – У меня чисто, зайдите завтра, а лучше послезавтра.
Снова открыла дверь, продемонстрировала чистоту в душе и никаких пейзажей с котами и летучими мышами. Горничная пыталась что-то сказать, пятясь задом, но так и не смогла. Я улыбалась во все тридцать два – думала, лицо лопнет от усердия, – пока она не закрыла дверь с той стороны. Казимир подери!
– Доигралась? –
