мной не выйдет притворяться.Наполовину демон, сутью – ангел.
Меня зовут, когда случилось горе,
И нет возможности
Забыть или смириться.
Я выправлю судьбу, верну потери,
Потребовав взамен такую плату —
Что с дьявольским сравнится испытаньем.
– А… – сказала Никодима, дослушав. – Ну, да. Как-то так. Хотя, конечно, ангелы-демоны – ужасный штамп! Но что взять с Шекспира? Так. Я сейчас никакие желания не исполняю, поэтому испытания не планирую. Просто разозлилась. Но ты, Уманс, не скули, ты мне настолько не интересен, что тебе это даже выгодно.
Она подошла к трясущейся Малене.
– Вот чем ты гордишься? Молодостью? У тебя взгляд клофелинщицы. На такое разве что семиклассник зеленый поведется, так тому все равно, на что вестись.
Никодима подошла обратно к Одону. Страха в его чертах уже не было. Теперь в них сквозила ненависть и обреченность.
– Вернемся… как ты сказал? Ко вкусненькому? А, не сказал – подумал. Ну, сорри, путаю иногда.
Никодима запустила пятерню в его волосы.
– Глава семейства! Это же надо так оскотиниться. Ты хотел обратить женщину, которая нравится Олефу. Все равно, что изнасиловать невесту брата, гад острозубый. Даже если бы я осталась жива, на что ты и не рассчитывал, что пришлось бы пережить ему? А все зависть… Да, Одон? Почему не моя?
– Давай уже!.. – прошипел он.
– Что тебе давать? – поинтересовалась Никодима.
– Все равно убьешь, – проговорил он, превозмогая спазмы в горле. – Хватит глумиться.
– Интересное кино! У вас, вампиров, глумление над жертвой – это часть ритуала, а прочим, значит, возбраняется? – она сжала ладонью его волосы у самых корней. Притянула к себе его голову, прошептала на ухо: – Рога тебе, что ли, вырастить? Чтобы чесались по вторникам. Напоминали, какой ты нехороший.
Вампир молчал.
Когда-то были охотники. Они были надоедливыми и действительно могли навредить. Но с ними всего лишь нужно было быть начеку, и вовремя защищаться. Или нападать.
Но это существо – миф. Одно из тех созданий, о которых догадываются прочие бессмертные, но не сталкиваются, поскольку индуалы живут среди людей и помогают (если это можно назвать помощью) только людям. А ведь ничто не предвещало…
То, что делала сейчас Никодима – не было слишком больно. Но это было унизительно. И страшно. Потому что вдруг стало ясно, что убивать его она не собирается. А что собирается?..
– Эх, роговую мазь с собой не захватила. В гости же шла, на ужин, – она словно с сожалением оттолкнула его голову и добавила: – Мне бы стоило рассыпать вас на торф, набить им горшки и высадить в них розы. Все равно же о вашем приезде никто не знает, – передразнила она Малену. – Но, такова уж моя натура – предупреждать. Индуалы – за осознанный выбор. Живите. И бойтесь косячить, потому что я узнаю. Щелк.
Одновременно со словом «щелк» она демонстративно щелкнула
