и нажимаю на кнопку «пуск». Зёрна смалываются с оглушительным грохотом. В этом шуме теряется большая часть из речи светской обозревательницы.
– … у журнала многолетняя репутация, которой мы очень дорожим. Поэтому нам и доверяют свои секреты сильные мира… Мы публикуем только проверенную информацию, в отличие от всяких желтых изданий.
– Похвально.
– Тогда… в какой форме вам будет удобно согласовать текст? Я могу скинуть его вам на почту?
– Можете, конечно. Кто ж вам помешает?
Она снова медлит, прежде чем мне ответить:
– Отлично. Если вас всё устроит, достаточно в ответ прислать мне короткую резолюцию.
Что ж… По крайней мере, ей хватает мозгов подстраховаться.
– Посмотрим, – сбрасываю вызов, не обещая ничего конкретного. – Мишка, тебе сделать какао?
– С тортом? – заглядывает в кухню моя сладкоежка-дочь.
– Опять? Живот не заболит?
– От торта?! Да никогда в жизни!
– Ну, смотри. Как знаешь. Мне ещё нужно поработать.
Оставляю Мишель наедине с какао и тортом, а сам уединяюсь в кабинете. Здесь всё не то и не так. Не под меня сделано. Но это что? Я привыкну, наверное. Другого выхода нет. Как нет возврата и к старой устоявшейся жизни. Я из тех, кто долго запрягает, да… Но если уж что-то решаю – то всё… Пиши пропало.
Отодвигаю свой кофе подальше от разложенного на столе плана коммуналки. Здесь восемь комнат, по четыре по разные стороны от огромного коридора, два санузла и просторная кухня в торце… Заманчиво. Мишель, опять же, она понравилась. Нарушая размеренный ход мыслей, вновь звонит телефон. С экрана на меня смотрит жена. В скором, надеюсь, бывшая. На фото Наталья выглядит как белокурый непорочный ангел. Это даже удивительно, насколько её идеальный фасад не соответствует гнилому содержанию.
– Да… Слушаю.
– Что… с… моей… картой?
– С твоей? Я не знаю. А одну из своих ненужных я, кажется, вчера аннулировал.
– Какой же ты козёл, Казак! Это были мои деньги! Мои… Я их заработала!
– Чем, прости?
– Тем, что терпела тебя целых пятнадцать лет! Ложилась под тебя, озабоченного урода! И дочь тебе родила, может, ты забыл?! А потом таскалась с ней по врачам и реабилитационным центрам…
О, эту песню я слышал много раз. Ничего нового.
– У тебя всё?
– Ты не можешь лишить меня моей жизни!
– Жизни – нет. Что ты, Наташ, мы же цивилизованные люди. А вот отлучить тебя от кормушки мне вполне по силам. Ты сама настояла на том, чтобы подписать брачный контракт.
– Так хотел папа! Я была юной и ни черта не соображала!
– Кто ж знал, что с тех пор всё настолько изменится, правда?
И тут мне действительно надо сказать большое спасибо тестю. Когда мы поженились с Натальей, я был студентом без гроша в кармане, а она – избалованной дочкой чиновника средней руки, довольно
