Никогда не думал!
– И я – тоже… Где она корюшку взяла?! В речке – корюшки ещё нет! Рано! Недели две, ещё, до нереста корюшки!
– Значит, кунджа её в море жрёт!
– Ну… Значит, эта кунджа – только что из моря, в речку зашла! – просчитываю я…
Тихо. Безветренно. Приближается вечер. За несколько часов до заката, мы забираемся по лестнице на конёк крыши нашего дома и в бинокли, рассматриваем склоны вулкана Тятя. Нашим глазам открывается величественная картина:
Подножия вулкана закрывает чёрная, зубчатая щётка темнохвойных лесов. В этом море острых вершин елей и пихт утонули небольшие сопочки, лужи лесных озерцов, просторы сырых ольховников и марей.
Выше вздымаются склоны грандиозного конуса вулкана. Сплошная стена хвойников, на уровне около 450 метров абсолютной высоты, разрывается обширными прогалинами. Ещё выше продвигаются массивы разреженных, смешанных лесов с участием берёзы. Смешанные леса сменяются полосой чистых березняков.
С правой стороны громады вулканического конуса чуть выступает чёрный, шлаковый конус “Отважный”. Зимние ветра сдувают снег с его голой, выположенной поверхности. Поэтому, весной, чёрный конус Отважного одним из первых показывается на фоне белых просторов Тяти. Это верхняя граница леса. В среднем, 650 метров над уровнем моря…
Сейчас, в апреле, склоны вулкана под смешанными лесами просвечивают белизной снежной целины. Там – весна ещё не наступила…
Выше Отважного, всё круче ввысь, уходят закрытые сплошным покрывалом снегов, склоны вулкана. Чем выше – тем круче склон. Тем огромнее карнизы надувов снега по гребням барранкосов.
На уровне 1400 метров над уровнем моря, древний конус вулкана обрывается зубчатым краем вершинной кальдеры. Кальдера образуется, когда в конусе извергающегося вулкана вырабатывается пустота. “Кальдера обрушения” говорят вулканологи. Вот и вершина вулкана Тятя, когда-то просела вовнутрь, срезав конус вулкана метров на шестьсот. Теперь – здесь горизонтальная площадка, около двух километров в поперечнике – “атрио”. При извержении тысяча восемьсот двенадцатого года, посередине атрио сформировался юный шлаковый конус. Четыреста метров высоты!
Там, наверху, сейчас полностью господствует зима…
Медленно перемещая поле бинокля, я пристально всматриваюсь в рощицы торчащего из-под снега ольховника, надувы снега на гребнях почти вертикальных ущельев барранкосов…
Поверхность снежного склона вулканического конуса поблескивает обширными площадями ледяной корочки. Значит и там снег топят жаркие лучи весеннего солнца! По гребням, на сияющих белизной склонах, уже зачернели начавшие открываться вершинки зарослей кедрового стланика…
– Да-а! Уже и сюда начинает стучаться весна!
Это занятие захватывает меня. Всматриваясь в склон, я словно бы переношусь в то место, которое поедаю глазами в бинокль. Вот – кустики ольховника. А, вот – сверкает настом днище барранкоса. И я – там! На склоне, среди того снега, у того
