строго сказала она и требовательно протянула вперед руку.
Иван Иванович, совсем растерявшись, покорно отдал трубку.
– А вернешь когда?
– Через две недели.
– Как же я без трубки-то так долго, Терентьевна?
– Курить вредно, – отрезала та и вынула из карманов халата четыре пачки специально купленного Мальборо. – Держи вот.
Зачем трубка была нужна бабушке так заблаговременно, ни Вася, ни тем более Иван Иванович, не понимали, но спорить никто не осмелился.
Затем Зинаида Терентьевна сделала папку для документов, наклеив туда сверху красную звезду. Потом взялась за китель и брюки, для чего даже расчехлила старый Зингер. Ушила белый свадебный пиджак сына, для погон обшила картонные прямоугольники золотой тканью и наклеила туда покрашенные золотой же краской октябрятские звездочки, бережно хранимые до сего знаменательного дня.
– Вот и пригодились, – торжествующе сказала она, посмотрев на телефонную трубку так, словно та могла передать эти слова невестке.
Из шкафа был бережно вынут дедушкин пиджак с наградами.
– Прости, Петюня, – бабушка перевела глаза на портрет на стене, вытерла слезу и безжалостно срезала все ордена. Портрет смотрел как-то особенно сурово.
– Да знаю, знаю, – отмахнулась она от него, – не носил он ордена! Только звезду… А вот если бы у тебя, – последнее слово бабушка намеренно выделила, – было звание героя соцтруда, то нас бы сейчас очень выручила твоя пенсия.
– А так, Петюня, – и она снова промокнула глаза, – хоть на ордена твои посмотрят.
Наконец, брюки с лампасами, китель с погонами и орденами были готовы. Раздобыты даже сапоги. Оставалось последнее и самое важное, по мнению Зинаиды Терентьевны, – усы. Для начала попробовали нарисовать маминым карандашом для бровей. Получилось неплохо, но тут Вася забылся и почесал над губой. Там моментально образовалось грязное пятно, а этого бабушка стерпеть не могла. Потом было решено вырезать усы из черной бумаги. Бабушка долго примеряла их к лицу внука. Тот отчего-то стал похож на Элькюра Пуаро, а не Сталина.
– Как их прикрепить-то? – размышляла она. Послюнявила пальцем бумажную основу и приложила в ложбинку между Васиным носом и губами. Подержала некоторое время и осторожно отняла руку: усы успешно держались целых десять секунд, пока Вася не чихнул.
– Приклеить? – бабушка покосилась на «Момент», который она бесконечно уважала за выдающиеся клеящие способности и твердость характера. Вздохнула – все-таки здоровье ребенка важнее.
– Может, приделаем палочку? – предложил Васька не самую плохую идею. Он видел такое на бале-маскараде.
Зинаида Терентьевна представила вождя, выходящего к народу с трубкой в одной руке и с палочкой для усов в другой, помотала головой и решительно направилась к своей комнате.
– Не мешать! – крикнула она напоследок.
Последующие дни Вася ходил по квартире на цыпочках. Бабушка заперлась и что-то творила.
