мы, конечно, можем сходить, запросить у казначея денег, но его хрен разыщешь в это время, он сейчас все заставы и посты обходит. До обеда мертвец пролежит, как пить дать, а на таком солнцепёке он скоро вонять начнёт. Да и отвлекать вас лишний раз от дел. Вы ведь можете потом сделать запрос на возмещение, всё выплатят, – убеждал Эд.
– Бог с вами, на, – Адалар залез в мошну́4 и выудил из неё надломанный обол5.
– Адалар, – улыбнулся Эд, – полжизни в порту, а до сих пор не знаешь, что за перевоз трупов возницы берут полновесный?
Начальник порта скривился, но залез в кошель за цельным медяком. Его вручили Томасу и послали за телегой. Вряд ли возница получит хоть какую-то плату. В такое только наивный Адалар поверит. В обед на этот обол стражники купят два шоппена6 пива. Или даже раньше. Например, после того, как разберутся с делами в кузнецком переулке. Горло промочить уже смерть как охота. Усталость накатила, аж невмоготу. Бессонная ночь даёт о себе знать.
И всё бы хорошо, не явись в порт Гунтрам собственной персоной. Чёртова тень герцога Эбергарда. Зарубил, сука, все планы на корню.
Глава 7
Гунтрам привык не высыпаться. Готов по первому зову подскочить с кровати, быстро приходит в себя. Нет ни вялости, ни растерянности. Но, чёрт возьми, как же сладки объятия с подушкой, когда так хочешь спать. Проснуться – словно младенцу от сиськи отпрянуть.
Делать нечего, поднялся и открыл дверь. На пороге один из слуг герцога Эбергарда.
– Его Светлость велит явиться к нему, – доложил тот. Его Светлость и сам не спит и другим не даёт. Не дай Бог на старости лет таким же сделаться. Ни покоя, ни умиротворения. Нет, у Гунтрама старость пройдёт в тиши и без забот, где-нибудь на отшибе, чтобы ни души вокруг.
– Сейчас буду, – ответил он и хотел закрыть дверь, но слуга придержал её рукой.
– А ещё Саид беспокоится за брата. Юсуф ушёл ночью, да так и не вернулся.
– Если к вечеру не объявится, тогда и будем бить тревогу, – отмахнулся Гунтрам. Сейчас ему некогда заниматься подобным. Он закрыл дверь, но что-то вдруг щёлкнуло в голове. Гунтрам вышел в коридор и окликнул слугу. – Гвардеец Манфред покидал ночью свои покои?
– Не знаю, – слегка задумавшись, ответил тот. – Могу выяснить.
– Выясни.
Слуга ушёл по коридору, а Гунтрам вернулся в комнату. Облачился во всё чёрное, как и подобает тени; одел ремень. На нём в ножнах меч и нож. Ещё один засунул в левый рукав. Покинул свою комнату, отправился в кабинет герцога Эбергарда.
Днём не попадаться на глаза труднее. Сперва один из восточных купцов подсел на уши, но Гунтрам сослался на срочные дела, а после наследник какого-то мелкого графства где-то в Бургундии пожаловался на шум за стеной его спальни.
Что ни день в замке два десятка ссор между гостями. Герцогу Эбергарду надоело слушать их стенания и он поручил это Гунтраму. Что, впрочем, подразумевало разрешение конфликтов, а не прислуживание всем и каждом. К несчастью
