Смотрела! И очень внимательно смотрела и не заметила ничего такого, что могло бы насторожить!
– Неужели тебя ничего в нём не смущает? – перевел глаза с меня на Стаса и снова на меня, еще сильнее сдвинув русые брови.
– Нет, Макс! Ничего! Что с ним не так? Говори?
– А то, что у него рожа бл***а, Мая! Как ты не видишь этого? – махнул рукой в окно, не отрывая взгляда от меня.
– Жёлтый! Это уже не смешно! Для тебя каждый парень, который пытается за мной ухаживать – бл***н! Ты так говорил про всех, кто пытался попробовать построить что-то со мной! Про всех!
– И где они теперь?
– Ты их всех распугал!
– Чёрт, Пчёлка! Их нет, потому, что они оказались му***ми! Как можно так просто отказаться от ТЕБЯ из-за брата-кретина, проверяющего их на прочность? Ты достойна большего! Кого-то, кто будет тебя боготворить.
Обеспокоенный взгляд, наполненный грустью и нежностью, от которой у меня в ответ саднило сердце, сказал мне обо всех его чувствах без слов. Макс любил меня так же сильно, как и я его. И это делало нашу жизнь проще и одновременно с тем усложняло её, превращая в беспрерывный парный танец, где не находилось места третьему. Поддерживая друг друга во всех начинаниях и разделяя вместе тревоги, печали и самые счастливые моменты, мы слишком заботились о благополучии другого, часто забывая о собственном.
Порой мне казалось, что мои неудачи в любви доставляли Жёлтому гораздо больше боли, чем мне. И от того презирала себя, вместе со своей неспособностью построить стабильные отношения и сделать одним поводом для тревог Макса меньше.Именно поэтому с радостью принимала его, как говорили окружающие, чрезмерную опеку. И к тому же мне нравилась его забота, нравилось его участие. Даже раздражение, вспыхивающее у меня порой в спорах по поводу моего выбора, и то не могло взять верх над готовностью принимать его ворчание. Не обижали и едкие замечания по поводу моих парней, и грубость, допускаемая им в общении с ними, всё воспринималось как что-то само собой разумеющееся. Макс не был злым человеком, просто осторожным. Ему не хотелось видеть меня с разбитым сердцем. Разве можно его винить в желании оградить близкого человека от разочарований? Я знала, он желал для меня лучшего и постоянно напоминал об этом не только словами, но и поступками. И я мечтала о том же для него.
А пока что не переставала волноваться за Макса.Время от времени ловила себя на мысли, что мы слишком сильно погружены друг в друга, и это мешает нам строить нормальную жизнь. В детстве это не казалось противоестественным или ненормальным. У нас были одни друзья, одни мечты на двоих, и наши жизни переплелись в одну, помогая справляться с большинством наших проблем и трудностей. Но когда мы достигли того возраста, когда пора бы становиться самостоятельными, то всё еще зависели друг от друга. Мне это не мешало. Совершенно. Я не представляла себя без Макса, но, тем не менее, пыталась построить отношения, рассчитывая однажды выйти замуж и нарожать детей.
Макс же растрачивал себя на кратковременные, не
