профоса.
– Что ж ты, Мясник, равняешь дурь с удалью? Эдак ты объявишь, что дисциплина и угрюмость – суть одно и то же! А ты, Богис, слушай этого зануду с разбором. Если надо счесть медяки – он даст мне пять километров форы! Что касается боя – Мясник тоже не подведёт. Но этого маловато! Как там в уложении? «Удиви и победишь!» На этот счёт Мясник слабоват, слабоват.
– На счёт медяков, – вмешался Гроцкут. – Тебе жалование какое обещали?
– Четверть талера в день.
– А подписался под каким?
– Так это… – протянул Богис, вспоминая. – Тридцать грошей.
– Улавливаешь?
– Чего? – не понял рок-Кадер.
– Обещали серебро, а платят медью, – скривил рот Мясник.
– По всей Лерингии медь принимают свободно, – с невинным видом встрял рок-Марти. – Или ты намылился в Салбор или Берлею?
– Никуда я не намылился. А только, когда вербовался ты, сколько грошей давали за талер?
– Сто, – признал Несвятой Брат.
– Сто! – поднял палец вверх Мясник. – И платили нам по двадцать пять в день. И долго платили. В этом году только пересмотр учинили.
– Но сейчас ведь всё по чести, – не понял тревог Гроцкута Богис.
– Сегодня – да. Только медь продолжает дешеветь. Года через три талер будет стоить двести грошей, а платить нам продолжат по тридцать. Вот увидишь!
– Пока Змей видит лишь, что я оказался прав, – хохотнул беспечный рок-Марти. – Нужно счесть медяки – к Мяснику. Нужна лихость – милости прошу к Несвятому Брату!
– А в скольких боях ты бывал? – с жаром спросил Богис.
Он уже всех любил, был готов назвать полк домом родным и желал лишь одного – подвигов. С удивлением рок-Кадер услышал едкий смешок Гроцкута.
– По правде сказать, ни в одном настоящем, – ответил Несвятой Брат, игнорируя Мясника. – После войны с Салбором, никаких крупных дел не случалось, а ведь прошла уже тьма времени. Иной раз гоняют рейтарские роты в неспокойные области. Ради устрашения недовольных. Разбойников искоренять довелось. Но разве это бой? Так, охота…
– Да ты не вешай нос, – неожиданно подбодрил юношу Гроцкут. – Хватит на наш век этого добра. Примета верная: долгий мир – к большой войне!
– А вот тут я с Мясником согласен! Выпьем же!
Они выпили ещё. И ещё. Разговор свернул на прошлое рейтаров. Рок-Кадер поведал свою историю, Гроцкут – свою. Она оказалась донельзя похожей на Богисову. Разве что вместо поместья старший сын мясника наследовал лавку. Но батрачить на брата или бродяжничать Эдан не захотел, потому записался в рейтары. Возрастом он тогда был даже младше рок-Кадера, но на лошади не сиживал, железа не нашивал, а пистолета не видел и издали. Через это в первые годы учения натерпелся, не раз жалел, что не пошёл в пешцы, где жалованье меньше, зато служба куда проще. Однако прошли годы, появилась сноровка,
