скажи остальным, чтобы бросали лопаты и занимали позиции. Давай!
Боец воспринял приказ буквально, схватил винтовку и умчался прочь едва ли не вприпрыжку. Я слез в окопчик и одёрнул так и продолжавшего сидеть под деревом Демида.
– Тебе особое приглашение требуется?
Белобрысый легионер нехотя присоединился к нам, а сам я приподнялся над бруствером и остался недоволен обзором, вот и забрал у Семёна-охотника топор, полез обрубить нижние лапы росшей метрах в двух от нас ели. Снёс одну, примерился ко второй, и тут послышался мерзкий вой мины!
От страха враз обмякли ноги, но слабость оказалась мимолётной, уже в следующий миг я направленным кинетическим импульсом кинул себя к окопу, споткнулся о насыпь и чуть ли не рухнул на присевших там бойцов. Рвануло с заметным перелётом, ещё и сильно правее, но за первым взрывом последовал второй, потом ещё и ещё один. Вражеская артиллерия принялась утюжить взгорок, время от времени снаряды ложились в опасной близости от нашего окопа, тогда мерзко визжали и стучали по деревьям осколки, трещали, ломаясь сосны, сыпались на голову комья земли, ветки и мелкие камни.
И что самое поганое – ничего поделать с этим было нельзя. Оставалось лишь сидеть в окопе и молиться, чтобы не накрыло прямым попаданием да ругать себя последними словами за то, что так и не удосужился отработать технику создания полноценного кинетического экрана.
В разрывы снарядов вплёлся гул авиационных двигателей, над верхушками деревьев пронеслись силуэты крылатых машин – не наших, нихонских, – и сразу земля затряслась от новых куда более мощных разрывов. Одна из бомб легла где-то совсем неподалёку, и меня приложило ударной волной так, что в ушах зазвенело. Если б не накрыл окоп линзой уплотнённого воздуха, точно бы контузило.
Вдогонку вражеским штурмовикам ударило зенитное орудие, но на этот раз самолёты заходили на бомбометание со стороны леса, в зоне обстрела они находились считанные секунды. Только моргнул, и уже скрылись за кронами деревьев!
– Дерьмо! – выругался я, сплёвывая скрипевший на зубах песок. – Вот же дерьмо!
Семён-охотник молился, Демид забился в угол окопа, скорчился там и зажал уши ладонями. Умом я прекрасно понимал, что сейчас нам остаётся лишь дожидаться окончания артобстрела, но понять и принять – разные вещи. Мало-помалу начали сдавать нервы.
Человек – лишь песчинка в жерновах войны. Перемелет – никто и не заметит, даже пыли не останется. Вот умею я оперировать сверхэнергией, и что с того? Не с моей мощностью на великие свершения замахиваться. Сейчас от зенитной батареи проку и то больше было бы…
Бомбардировщики заходили на наши позиции ещё трижды, прежде чем понемногу начал стихать артобстрел. Я переборол навалившуюся неподъёмной тяжестью апатию, толкнул Семёна, потряс за плечо Демида. Приложился к фляжке и прополоскал рот сам, дал напиться бойцам. В голове мерзко звенело, но мы были живы, а остальное –
